Кэрол Берг - Возрождение

Зрелище неприятное, я знал. Рваная рана посреди огромной коллекции шрамов. Я быстро опустил подол рубахи, знаком дал понять, что мне ничего не нужно, а потом замахал рукой, чтобы она отошла. Я хотел побыстрее выйти из внезапно закружившейся палатки. Я не смотрел ей в глаза и не оборачивался, чтобы понять, действительно ли моя спина пылает огнем в том месте, где она коснулась ее рукой.

Где-то между палаткой Элинор и палаткой Феида мир начал меркнуть и исчезать.

Когда я оторвал тяжелый взгляд от игрового поля, Ниель и Каспариан уже успели отойти к дальней стене комнаты и негромко обсуждали что-то. Я не стал ждать, что они скажут. За широко распахнутыми дверями висела луна, веяло ночной прохладой, из сада пахло травами и умирающими листьями. Хотя я смертельно устал, спать не хотелось. В гостиной был накрыт стол, но есть мне тоже не хотелось. Мне были необходимы воздух, одиночество и время на размышление.

Я пошел по освещенной серебристым светом дорожке, заставляя себя снова и снова вспоминать события дня, причины, заставившие меня пойти на этот поступок. Я прогнал проявившиеся во сне страхи Александра, сказав, что помогу ему. У него почти не было шансов на успех, поэтому он нуждался во всем, что я мог дать ему. Но кто способен предвидеть все возможные последствия? Что, если моя помощь сделает его менее осмотрительным? Каким бы покинутым, каким бы преданным он себя чувствовал, если бы я не сумел сдержать обещание, неосторожно данное в его сне? Какое ужасное кровопролитие я устроил. Я убивал без малейших угрызений совести, чтобы защитить тех, кого люблю, и сделаю это снова и снова. Мне не нужно уговаривать себя принять дар Ниеля, их спокойствие и безопасность значат для меня все. Но опыт подсказывал, что мир людей никогда не станет безопасным. Смогу ли я прекратить убивать?

Ниель был прав, настаивая на необходимости изоляции для меня. Сила, которая жила во мне, и без того была огромна, мое желание еще большей силы почти не поддавалось контролю. Даже когда я просто думал о ней, дыхание прерывалось, тело содрогалось от желания превращения, желания сорвать мешающую одежду и ощутить пульсацию мелидды. Чем я рискую, смешивая такую силу с любовью, злостью и страхом? Смогу ли я вынести последствия своего вмешательства?

Все было очень непросто. На свете не было боли, которую не испытали мое тело и мой разум, но то, что я чувствовал теперь, было новым для меня. Спина все еще полыхала после прикосновения руки Элинор, человеческой руки, которая красноречивее моих слов говорила о доброте и всепрощении. Захочу ли я навсегда прервать общение с ними? Смогу ли я сделать это и остаться цельным? Может быть, это и был тяжелый урок, который пытался преподать мне Ниель, когда его глаза наполнялись слезами: за силу и судьбу платят болью огромных потерь.

Пока я бродил по саду Ниеля, погруженный в мрачные мысли, к горлу начала подступать тошнота. Сначала я решил, что страх и неуверенность заставляют мой пустой желудок вздрагивать. А может быть, эта болезнь вызвана запоздалой реакцией на тяжелый бой. Когда же я ощутил головокружение и жар, я подумал, что это, наверное, дает о себе знать рана в спине. Может быть, она была серьезнее, чем я думал, или же копье было смазано ядом. Руки ходили ходуном. Я решил вернуться в замок.

Первый раз за всю прогулку я поднял голову, чтобы понять, куда я забрел, оказалось, что я стою у стены, у того места, где кривая темная полоса обозначала трещину. Стена была целой, форма камней не изменилась, но мне показалось, что трещина стала уже, чем раньше, а отходящие от нее маленькие трещинки превратились в просто царапины на поверхности камня. Любопытно. Но этой ночью у меня не было сил на наблюдения. Я едва не падал в обморок.

Развернувшись, я побрел на свет из окон замка, тошнота прошла так же быстро, как появилась. Когда я уже подходил к ступеням, я чувствовал себя совершенно здоровым. Даже спина больше не беспокоила меня. Я остановился и посмотрел на руки. Сухие. Не дрожат. Я вышел на свет и развернул их, чтобы убедиться, что зрение не подвело меня, – шрамы на руках исчезли, даже шрамы от кандалов. Быстрый осмотр убедил меня, что остальные шрамы там, где я привык их видеть. Но все отметины на руках пропали.

Я все еще смотрел на руки, когда из двери вышел Ниель. Он стоял в дверном проеме, за его спиной горел яркий свет, я видел только силуэт. Какое выражение лица у него сейчас? Его голос звучал молодо, когда он обратился ко мне:

– Ты не устал, мальчик? Не голоден? Неужели тебе не нужно в постель после всех приключений?

– Я не хочу спать.

– Тогда давай поговорим. – Он спустился с лестницы, прошел мимо меня и направился к небольшой лужайке, где возле пруда стояла каменная скамья. На черной поверхности воды плавали листья водяных лилий. Хотя он стоял спиной ко мне, я ясно слышал голос старого мага: – Расскажи мне о своем сыне.

Мороз, не похожий на приступ лихорадки, прошел у меня по спине. Почему я так уверен, что Ниель не желает мне зла?

– Мой сын тебя не касается.

– Все события твоей жизни касаются меня. Ты думаешь, я не знал о ребенке? Первый раз я услышал о нем, когда ты умирал, а сегодня я увидел его твоими глазами. Прекрасный ребенок. Какие надежды ты возлагаешь на него? У тебя не должно быть тайн от меня.

Ему было легко говорить, обладателю целой коллекции тайн.

– Может быть, я расскажу тебе о своем сыне, если ты расскажешь мне о своем. – Его сын… его тюремщик.

В мгновение ока зима пришла в осенний сад. Ниель молча развернулся и побрел прочь, забыв о своих вопросах и обо мне.

В следующие несколько недель у меня не было возможности поговорить с Ниелем или найти ответы на свои вопросы. Ниель больше не спрашивал меня о сыне и ничем не выказывал своего неудовольствия. Я продолжал учиться ходить по снам, но не больше двух часов в день. Ниель сказал, что ему необходимо время на подготовку заклятий, чтобы осуществить мое превращение. Он никак не намекал, когда, как, где произойдет это событие, только еще раз пообещал, что я смогу выбирать на каждом этапе превращения. Обычные уроки, сон и еда отнимали у меня все меньше времени, но я почему-то все равно был все время занят. Хотя Ниель так и не ответил на мои вопросы, он позаботился о том, чтобы мне хватало дел.

Он усадил меня читать свитки в библиотеке, истории о мадонеях, их сказки, поэзию, научные исследования. Они жили полной жизнью, вникая во все загадки Вселенной и постигая ее красоту. Жизнью, в которой был мир во всем многообразии, от горных вершин до океанских глубин, где жили удивительные создания, неведомые в нашем мире. Они все время учились, узнавая, как растут деревья, почему изменяется погода и откуда берутся легенды, тонко чувствуя живопись, музыку и их влияние на душу человека. Целыми днями я проводил за чтением, но не обрел и малой доли их знаний.