Кэрол Берг - Возрождение

– Можно подумать, что я жить не могу без всех этих церемоний. Я с удовольствием отменил бы их все, повседневная жизнь приносит с собой столько проблем. Каспариан, посвятивший себя их разрешению, никак не может понять, почему они меня так беспокоят. – Он отхлебнул из бокала белого вина и искоса посмотрел на меня: – Ты меньше ростом, чем я ожидал.

Впервые в жизни я потерял дар речи. Пожилой человек покачал головой, словно стараясь вернуться к действительности.

– Проходи, садись. – Он кивнул на кресло у камина. – Я не собирался быть невежливым. – Ты хотел говорить.

Отбросив все сомнения, я высказал вслух чудовищное, невероятное подозрение, которое зародилось во мне, пока я смотрел и слушал:

– Ты арестант.

Его темные глаза широко раскрылись в насмешливом изумлении:

– День, полный сюрпризов. Я бы отпраздновал это, если бы помнил как. – У него были приятные черты лица: высокие скулы, четко очерченные челюсть и нос, словно высеченные из того же гранита, из которого был построен замок, густые седые волосы и коротко подстриженная борода. Он выглядел как благородный дворянин, и в нем совсем не чувствовалось злобы, только ирония. Лицо не искажалось от ненависти или жестокости, я внимательно наблюдал за ним.

А пронзительный взгляд темных умных глаз только усиливал мое благоприятное впечатление. Они были чистыми и глубокими, как горные озера под луной, глаза, казавшиеся гораздо моложе тела. Я не стал перестраивать взгляд, чтобы заглянуть в него поглубже. Думаю, что знакомство с его душой не осталось бы для меня безнаказанным.

Он сидел у огня в деревянном кресле с высокой спинкой, завернувшись в зеленый плащ и вытянув ноги.

Не исключено, что этот человек, это место являются обыкновенным порождением моего больного мозга. Все так похоже на сон… Только во сне можно гулять под дождем и не промокнуть. Но сон не должен находиться в столь абсолютном противоречии с представлениями спящего.

– Кто ты? – Как будто ответ на этот вопрос помог бы разрешать все проблемы.

– А ты не слишком терпелив. – Он вновь указал мне на кресло. – Впрочем, последнее время и я страдаю тем же. Позволь мне все-таки хотя бы притвориться вежливым. Показать, что я еще помню, что такое учтивое поведение.

Я поплыл к твердому креслу с деревянной спинкой, словно во сне. Теперь нас разделял столик с разложенным стеклянным полем для игры. Черные и белые фигуры были расставлены по полю, словно игру недавно прервали.

– Ты играешь? – Насмешка прозвучала даже в этом его простом вопросе.

– Я знаю правила, но играю плохо. – Он не пожелал ответить на мой вопрос, а я не знал, что еще спросить.

Он повертел в руках черную фигуру… Обсидиан, черное стекло, которое находят на потухших вулканах. Белые были из алебастра.

– Я пытался убедить Каспариана научиться, но в играх он видит толку не больше, чем в разговорах. Он периодически перебарывает себя и предлагает мне партию, но я благодарю и отказываюсь. Его мучения не доставляют мне удовольствия. Правда, я уже не уверен, действительно ли я помню правила.

– Давай сыграем, если ты хочешь.

Он первый раз за все время посмотрел мне прямо в глаза.

– Это было бы чудесно. Просто чудесно. – Какие удивительные глаза.

И мы пододвинули кресла ближе к столику и расставили фигуры по местам. Мне достались белые, и я начал. Мы сделали несколько ходов, после чего он снова заговорил.

– Ты можешь называть меня Ниель.

Ниель. На языке рей-киррахов это слово означает «забытый».

– Похоже, что ты знаешь меня, – произнес я, передвигая свой замок на две клетки вперед.

Он утвердительно наклонил голову и сделал ход. Через несколько ходов он передвинул черного всадника и захватил моего воина.

– Я не хотел тебя пугать.

– Не хотел пугать… не верю. – Его слова прозвучали так нелепо, что моя безмятежность исчезла. Я подумал о снах, наполненных его присутствием, моих видениях, связанных с этим замком, о снах, заманивших меня в царство демонов, о черно-серебристом воине, чья сила вгоняла меня в тоску и отчаяние. Все эти сны говорили о том, что я принесу гибель всему, что люблю. Кто не испугался бы такого?

– Пугает сила, – пояснил он. – Особенно огромная сила. Но я не хотел вызывать у тебя страх.

– Тем не менее вызвал.

– Но твой страх не подрывает мою веру в тебя. Я знаю, что обо мне думают снаружи. Даже самое верное сердце усомнится при виде столь вопиющего зла. – Он говорил таким тоном, словно обсуждал со мной преимущества лука перед редисом.

Его насмешки над самим собой не помогли мне обрести покой, нарушенный его странным появлением. Я перевел взгляд на игровое поле и задумался. Коснулся воина, потом убрал руку, увидев, что ему грозит опасность. Вместо этого я передвинул одного из жрецов, чтобы усилить защиту королевы.

– Если ты не хотел меня испугать, зачем тогда это делал? Он без колебаний снова двинул своего всадника и захватил у меня еще одного воина.

– Чтобы оказаться на свободе. Я не бессмертен, что бы ни говорили обо мне легенды. Я приближаюсь к концу своей долгой жизни, большая часть которой прошла взаперти.

Хотя здесь и неплохо, но это все-таки тюрьма. Кроме того, как нетрудно догадаться, у меня есть дела, которые я хотел бы завершить, прежде чем умру. Например, погулять с другой стороны стены.

Я выдвинул вперед всадника.

– Ты пытался сбежать. Использовал других, управлял ими… через сны, как и мной. – Я даже не стал перечислять, сколько мертвецов на его совести: рей-киррахи, эззарийцы, келидцы, бесчисленные жертвы войны с демонами. Сейчас эти жертвы отошли на задний план из-за ужасающей реальности происходящего.

– Каждый пленник имеет право искать путь к свободе. В неволе есть что-то сводящее с ума… ты должен знать. Начинаешь идти на компромисс, который был немыслим раньше.

Печально сознавать, что он знает обо мне так много, а я о нем почти ничего. Мы с моим демоном тоже шли на компромиссы, чтобы быть свободными, и не все избранные нами способы были безукоризненны. Но, без сомнения, преступления Ниеля были тяжелее моих: мои предки опустошили свои души из-за страха перед ним. Что он сделал? И что он видит во мне, что заставляет его думать, что я стану инструментом в его руках? Я не мог позволить обезоружить себя подкупающей искренностью и почти дружеским тоном.

– Почему я?

Не отрывая глаз от поверхности стекла, он передвинул своего жреца, угрожая моему королю.

– Из-за твоей силы, разумеется. Именно об этом я и пытался тебе рассказать. Из всех живущих в мире только у тебя есть сила, чтобы освободить меня. Твоей силы хватит и на множество других дел.

Это была первая произнесенная им ложь. То есть не совсем ложь. Теперь, когда он произнес это вслух, стало очевидно, что в снах было главным именно это – моя невероятная сила. Но я чувствовал, что он не ответил на мой вопрос.