Ник Перумов - Череп в небесах

Сейчас Империя решила высаживаться на Новом Крыму, если, конечно, информация Михаэля верна. И нам остаётся только ждать – отступать в очередной раз некуда, и за спиной уже не Москва, а просто холодная бездна космоса.

...Два дня минуло в томительном ожидании. Неожиданно вновь прислал короткое сообщение Конрад, извещая, что почти вся его организация разгромлена, а сам он, с трудом избежав ареста, вынужден «покинуть зону контроля Федерации». Понимай – ухожу отлёживаться где-то на Внутренних Мирах. Я не сомневался, что там у нашего пламенного борца заготовлено достаточно укромных и комфортабельных убежищ.

А на третий день эфир взорвался. К Новому Крыму подошли имперские мониторы прорыва, принявшиеся методично, с дальней дистанции, прогрызать бреши в планетарной обороне.

Я знал, как это происходит. Тяжёлые, неповоротливые калоши вышли на ударную позицию, и экипаж их покинул – управление осуществлялось с командных кораблей, прячущихся ещё глубже в пространстве; мониторам не надо ни маневрировать, ни уклоняться от летящих ракет или нацеленных в них лазерных лучей. Их задача только одна – смести побольше орбитальных платформ над выбранным для высадки сектором планеты. Они будут изрыгать тяжёлые ракеты (и многоблочные ядерные, и несущие мощные рентгеновские лазеры) до тех пор, пока вес их залпа не насытит противоракетные системы обороняющихся до такой степени, что сколько-то боеголовок прорвутся сквозь плотный заградительный огонь. А когда окно расчистится, в него устремятся десантные транспорты-челноки с людьми и техникой. И тогда... Господи Боже Сил, помоги нам!

...Орбитальные платформы продержались куда дольше, чем я рассчитывал. Никакого «блицкрига» у Имперского флота не получилось; почти семьдесят часов мониторы злобно переплёвывались огнём с защитниками Нового Крыма, подарив Дариане Дарк трое бесценных суток.

А сети планеты уже надрывались...

«Отечество в опасности! Враг у ворот! Вставай, страна огромная!..»

Мы слышали о всеобщей мобилизации. Никто уже не вспоминал о Шайтане и о том, что туда следовало бы перебросить недовольные интербригады, укомплектованные местными уроженцами. «В ряды! Все – в ряды! Плечом к плечу, новокрымчане и переселенцы, отстоим родную планету! Родина или смерть!»

Из Севастополя передавали, что шахтёры с Борга и других ему подобных планет записываются в ополчение все поголовно (кто ещё не успел), вооружаются даже женщины и подростки: арсеналы у Дарианы Дарк казались бездонными. Немногие люди отца (например, Зденек), ещё остававшиеся, несмотря на чистки и «спецмобилизации», в полиции, морском патруле и тому подобных организациях, сообщали, что одних только переселенцев удалось поставить под ружьё не менее двухсот тысяч человек; и, несмотря на предшествующие вторжению события, поток добровольцев-новокрымчан становился всё полноводнее.

Однако кровавая распря в Новом Севастополе давала о себе знать: то и дело между поселенцами и новокрымчанами вспыхивали драки по любому поводу.

В поднявшейся суматохе Дариана тем не менее не забыла о трёх сотнях повстанцев, разорвавших в клочья почти полтораста хорошо вооружённых поселенцев, – на острова, куда ребят вывезли траулеры, были отправлены многочисленные отряды, причём состоявшие только из боргцев.

...На третьи сутки имперцы наконец расчистили себе дорогу. Многочисленные корабли-челноки один за другим отделялись от громадных десантных транспортов-носителей, устремляясь вниз, подобно той самой Туче. Уцелевшие орбитальные платформы были слишком далеко; крейсер «Заря свободы» держался до последнего, получил несколько попаданий и едва успел ускользнуть в подпространство. Мобильных наземных комплексов, что позволили бы вести огонь баллистическими ракетами с поверхности, на Новом Крыму явно не хватало, они были сконцентрированы вокруг Нового Севастополя – на случай плотной имперской блокады. Тут требовались тяжёлые океанские крейсеры – носители баллистических ракет, подводные лодки, однако Новый Крым так и не успел построить свой собственный морской флот.

...Имперцы не мудрствовали лукаво, они высаживались на Сибири, самом большом нашем острове: их словно б притягивала их собственная база, вернее, её развалины. Где-то там бродил и притворявшийся безумным каптенармус Михаэль...

– Сколько ж можно тут сидеть?! – первым не выдержал Георгий. – Чего мы ждём? Что имперцы явятся сюда, выкурят нас из норы и тут же расстреляют?..

Вся семья собралась в тесном бункере, даже самые младшие.

– А мы здесь сидеть долго и не станем, – отозвалась мама. – Просто надо знать, когда придёт пора уходить. А уходить надо, когда вокруг будут рваться снаряды, когда имперцы будут прорываться к Севастополю и когда Дариане станет, наконец, не до нас.

– Боюсь, такого никогда не случится, – буркнул Лариосик.

– Угомонитесь, горячие парни, – сказал я. – Я почти уверен, что Дариана пустит в ход Тучу. А здесь – не самое плохое место, чтобы отсидеться.

– А как же наши? Остальные? – вознегодовала Лена. – Мы, значит, станем прятаться, а они – лягут под имперскими пулями?!

– Надо сделать так, чтобы никто не лёг, – сквозь зубы проговорил папа.

– Легко сказать! – сдвинутые Ленины брови не расходились. – Если бы высадился «Танненберг»...

– Он должен высадиться! – с напором бросил я.

– С чего ради?

– Каратели должны умыться кровью. После этого командование...

– Пришлёт первую попавшуюся резервную дивизию. Как ты можешь быть уверен...

– Валленштейн не упустит такого шанса.

– А командование?

– На это, пап, у него должны найтись друзья в Генштабе.

Семья смотрела на меня с сомнением, но сам я уже не сомневался. Если здесь не окажется «Танненберга», а будут действовать каратели... Только так оставался шанс сдержать Дариану. Даже если она действительно рассчитывает на Тучу. Мало кто, кроме «Танненберга», имел столько же боевого опыта столкновений с ней. Если кто и справится с безумным планом моей названой «сестры» (сестры по биоморфам, конечно же) – так это только «Танненберг». Сейчас это уже не батальон, даже раздутый, – это полноценный полк.

...Папа отдавал последние распоряжения. Семья перебиралась в «безопасное место» на один из отдалённых островков, где располагалась небольшая биолаборатория, принадлежавшая компании отца. Я отправлялся «на фронт». Георгия, несмотря на его отчаянные протесты, не отпустили. Мол, ещё навоюешься. Кто нас «там» прикрывать будет?..

Я смотрел на согнутую спину брата и вдруг подумал – а ведь если ты действительно хочешь на фронт, то не посмотришь ни на какие запреты. Сбежишь. А если хочешь повозмущаться для успокоения собственной совести – мол, как же иначе, мама не отпустила! – то, друг дорогой...