Ольга Ларионова - КЛЕТЧАТЫЙ ТАПИР

Он перевел дыхание и некоторое время бормотал себе под нос что-то уж совсем непроизносимое.

– Но ведь кто-то выпрыгнул? – осторожно спросила Варвара.

– Снял поле, вот и выпрыгнули. Двое. Трое остались. Штурман в рычаги вцепился, все пытался крепежными лапами кабину удержать, когда я кузов отстегнул… А Конрой…

Опять последовало полутораминутное бормотание под нос.

– С Конроем вы не виноваты, – тихонько заметила девушка.

– А вот об этом только мне судить! – снова взорвался Сусанин. – И катилась бы ты со своими утешениями… Нечего тут мне сопли утирать! Начальник колонны за все в ответе, даже если бы это было и не с моей машиной. А уж то, что я его снизу вытянуть не сумел…

– Да не мучайтесь этим, Евгений, если бы вы его и вытащили, все равно было бы поздно… На дне провала обитал перистый удав. Затаился, как будто ждал…

– Врешь!..

– Да спросите хоть у Кони. Просто вереница жутких совпадений, предугадать которые было невозможно…

– Слушай, Варька, я тебя не узнаю! Мать-примирительница. И всех по головке – утеньки мои, невиноватенькие! Тьфу! Кто это видел в дыму перистого удава? Это ж только в страшном сне может присниться! В темную сентябрьскую ночь!

– Я видела перистого удава, – кротко заметила Варвара. – На той стороне, за Оловянными воротами. И все видели…

– Вот именно, за воротами. Какая нечистая сила могла перенести его сюда?

Варвара пожала плечами и не ответила. Она понимала, что Сусанин отчаянно борется с зудом, неминучим при форсированной регенерации кожи, и эта несмолкаемая брань позволяет ему отвлечься от своих ощущений. Но ведь и она смертельно устала – все последнее время ее жизнь протекала в катастрофическом многолюдье и неумолчных разговорах. Подумать некогда, не говоря уж о том, чтобы дать волю своему ведьмовскому чутью.

– Мне командор перья со дна провала достал. Гада тоже обещался выудить. Останки.

– Хм, командор…

Опять нечленораздельное бормотание. А что – командор! Ее командор. Вот так, пусть примирится. Тем более что сейчас он не меньше Сусанина грызет себя за все случившееся. Хотя где гнездилась причина бешеного гнева Водяного, представить просто невозможно. И потом – вся эта цепочка, на конце которой – золотое перистое чудовище, притаившееся в осенней листве… в осенней…

Осенняя, отмирающая, угасающая… Цепочка ассоциаций заплясала, как змейка на экране осциллографа, свилась в клубочек, старательно пряча смысл.

Угасание защитного барьера, вот что.

– Евгений Иланович, я на минутку…

– Давай, давай!

Она бросилась в тренажный зал, где ночевала на жесткой массажной лежанке, схватила свою куртку, поднесла к губам шоколадную кнопочку фона.

– Командора, – выдохнула она.

Кнопочка дохнула сложным шумовым переплетением свиста, шороха, неразличимых голосов. Потом все разом смолкло: десять из одиннадцати датчиков отключились.

– Вы, Барб?-спросил незнакомый голос.

Будь он ближе, теплее, она, наверное, смешалась бы – в первый раз говорила по СВОЕМУ фону со СВОИМ командором. Но голос был искажен, и за ним она не увидела нечаянно подрагивающей щеки, к которой так хочется приложить ладонь.

– Появились некоторые соображения, – доложила она с излишней сухостью. – Есть основания полагать, что пси-барьер, проходящий по меридиональному хребту между Золотыми и Оловянными воротами, понизил свой порог. Перистые удавы на этой стороне не водились, Сусанин это подтверждает.

Она сделала паузу, как бы проверяя собственные слова. Так бывает: скажешь вслух и произнесенное выявляет ошибки того, что в уме казалось безукоризненно логичным.

– Что же из этого следует? – так же сухо заполнил паузу голос Гюрга.

– А то, что туча с этим водяным тараном может не иметь ни малейшего отношения к вашему эксперименту. Пси-барьер перестал удерживать тех, кто наиболее приспособлен к миграциям, и была сделана попытка поставить перед ними дополнительную преграду. Это случилось ПОСЛЕ форафил, но не ВСЛЕДСТВИЕ.

– Следовательно, это может повториться?

– Не исключено, так что за тучами теперь придется приглядывать.

– У вас все?

– Все. Отбой связи.

– Минутку, Барб! Когда вас ждать?..

– Не знаю.

Она опустила пуговку и прижала ее к холодному пластику лежанки. В комнате воцарилась ломкая тишина. Подними опять этот крошечный диск – и снова возникнет голос. Ну?..

Она взяла пуговку и прицепила ее к поясу – чтобы нечаянно не дыхнуть в ее сторону. И вдруг вспомнила, что не спросила о том, что торчало занозой в памяти вот уже третий день. Разумеется, тут не до серых козликов, когда люди себе кости ломают и руки жгут, но все-таки… Но и тревожить командора еще раз по пустякам было неудобно. Варвара вздохнула и пошла в ординаторскую, благо там был установлен достаточно мощный фон, по которому можно было связаться с Пресепторией. К счастью, и Манук была на месте.

– Манук Илириевна, можно мне вызвать свою старую лабораторию? Вдруг там кто-нибудь из роботов застрял.

– Да ради бога, девочка! Чувствуй себя как дома. Может, пойдешь на крышу, позагораешь? Лица на тебе нет с твоим грубияном.

– Ой, что вы, Манук Илириевна, он же такой хороший, вы его просто не знаете!

Манук вздохнула: и кто в Пресептории не знал, что за сокровище этот Сусанин, от него уже не одна лаборантка ревмя ревела – и, тяжело ступая, выплыла за дверь.

Варвара нашла на самодельной табличке код бывшей таксидермички и, почти не надеясь на успех, набрала его. К ее удивлению, ответ раздался немедленно:

– Робот Пегас одна вторая.

Хм, кто это его так обучил? Или самолюбие не позволяло именоваться Полупегасом?

– Говорит Норега. Привет, Полупегас. Ты все время в помещении? Разве тебя не взяли вместе с оборудованием?

– Взяли. Не меня. Нахожусь в помещении, исключая четыре часа двенадцать минут, затраченные на осмотр наружных стен базы.

Все понятно. Ригведас отправлял все оборудование по описи и поэтому ограничился одним роботом, забыв о втором, то есть о второй половинке. А это, конечно, левый.

– Вот что, милый: придется тебе еще раз осмотреть стены, но не изнутри, а снаружи. И все кусты, пещерки и ручейки, которые попадутся тебе за пределами стен. Максимальное удаление – пятьдесят метров.

– Распоряжение считаю бессмысленным, так как мною произведен осмотр стен с наружной стороны с максимальным удалением в сто метров от основания кладки.

– Стоп, стоп! А что тебе было поручено искать?

– Одиночное млекопитающее, подкласс – настоящие звери, инфракласс – высшие звери, отряд – парнокопытные, семейство – полорогие, подсемейство – козлы, вид – настоящий козел, род…

– Ну и зануда ты, братец! Не проще было сказать, что послали тебя на поиски Тогенбурга, только не рыцаря, а козлика, и не серенького, а беленького. И кто послал? Ригведас?