Сергей Лукьяненко - Звездная тень

– Перевяжи,– согласился я. Счетчик разинул пасть, собираясь что-то сказать, но то ли передумал, то ли не нашел аргументов.

Маша достала из кармана комбинезона медпакет. Перебралась через кресло, молча развязала пропитанный кровью платок.

– Довольно серьезно…– мрачно заметила она.– Тут хорошо бы врачу глянуть.

– Не возвращаться же из-за такой мелочи? – в тон ей ответил я.

Маша хмыкнула и разорвала медпакет. Приложила к ране влажную подушечку, стала приматывать бинтом.

– Кровотечение сейчас остановится. Как ты это сделал?

– Куалькуа,– помедлив, сообщил я.

– Все-таки куалькуа,– Маша кивнула.– Алари говорили, что эта тварь никак не будет себя проявлять после твоего возвращения. Как ты с ним поладил?

Существо внутри меня издало что-то… если мысленный сигнал можно сравнить со звуком, то это было хихиканьем.

– Они любопытны, Маша. Куалькуа вступили в заговор и помогли мне лишь с одной целью… блин!

– Извини, я буду аккуратнее,– Маша застегнула застежку на бинте так туго, словно все же собиралась меня удавить. С легким удивлением я почувствовал, что от ее волос пахнет духами. Резковатый, совсем не подходящий ей цветочный запах – и все же…

– Они хотели посмотреть на мир Геометров.

– Может быть, они смотрят на него до сих пор? – жестко спросил Данилов.

– Может быть,– согласился я.– Честно говоря, я не вижу беды в этом.

– А теперь куалькуа хочет посмотреть на Тень? – спросила Маша.

– Наверное. Я не вижу иных причин, по которым он стал бы мне помогать.

Снова смешок – в самых глубинах сознания.

– Так твое ли это решение, Петя? – Данилов поднял глаза.– Ты видишь – мы, двое здравомыслящих людей, считаем его неверным. Мы – твои друзья. Веришь? Может быть, нам – виднее? Можешь ли ты отвечать за свои мысли и убеждения? Теперь, когда в тебе – чужой?

– Вы сами настаивали на этом.

– Да, иного выхода не было. А теперь мы говорим другое.

– Дед тоже…

Данилов посмотрел на рептилоида.

– Дед?

– Я здесь, Саша. Я действительно здесь,– медленно произнес рептилоид.– В этом вараньем теле…

– Мне хочется верить,– сказал Данилов.

– Саша, я не знаю,– слова давались нелегко. У меня действительно не было уверенности – даже в себе самом. Не имел я больше права на веру…– Может быть, ты прав. Может быть, заряд из парализатора, ошейник со взрывчаткой – все это проявления дружбы. Только вот видел уже я такую… дружбу. Там, у Геометров. И мы, наверное, недалеко ушли от всего этого. Совсем недалеко.

– Ушли – или отстали? – спросил дед.

– А тут неважно направление… Саша, я одно тебе скажу, будь на моем месте геометр – он бы с тобой согласился. Сразу и без споров. Потому я и не могу так поступить.

– Ты убежден,– тихо сказала Маша.

– Да.

Она кивнула, перебираясь на соседнее кресло, к Данилову.

– Ты загнал нас в тупик,– сказал Данилов.– Так… Петя, ты можешь поверить, что мы отказываемся от силы?

Я молчал.

– Нам все равно не подчинить себе корабль. Без тебя, без Карела. Мы вынуждены помогать тебе.

– Хорошо, я постараюсь поверить.

– Перемирие?

Данилов протянул руку.

Помедлив, я пожал ее. Никаким перемирием это не было, как в конце прошлого века не были залогом мира ядерные ракеты Штатов и СССР. И все же…

– Когда мы прибудем в Ядро?

– Чуть больше суток полета.

Улыбка Данилова была горькой.

– Петр, тебя не пугает эта пропасть?

– Расстояние?

– Нет, технология. Ты отказываешься от союза с расой, способной за сутки преодолеть полгалактики.

Я только покачал головой.

Ты все-таки бит, Данилов. Давным-давно… тем украинским офицером, или американским военным советником, что направил в атакующий штурмовик ракету. Тогда ты еще был способен на безрассудство. Твой самолет разворачивался над теплым, вонючим лиманом, вонзался в чернеющее небо, внизу полыхал док, скрученный вакуумными зарядами в такую кашу, что сталь и бетон научились гореть.

И удар, встряхнувший штурмовик, оказался гибельным не только для самолета. Болтаясь в воздухе над перепуганным городом, сжигая парашют, пытаясь уйти – ты терял, по капле терял что-то неуловимое. Нет, ты не разуверился в грубой силе – как следовало. Ты ощутил нехватку силы в себе. Поверил, что права будет всегда более сильная сила – как права оказалась ракета «skysoldier» перед СУ-67 «fireshadow»…

– Это очень мало, Саша,– сказал я.– Полгалактики – слишком мало для того, чтобы сдаться.

Данилов устало посмотрел на счетчика.

– Можешь торжествовать, Хрумов. Это и впрямь твой внук. Не по крови – так по воспитанию.

Очень странно просыпаться, когда тебя будят изнутри… Извини, что вторгаюсь в твой сон… Это походило на ту зыбкую грань между явью и сновидениями, в которых

придумываются самые странные вещи, когда все кажется удивительно

достоверным и реальным. Уже не сон – потому что я помнил побег с «Гаммы»,

чувствовал боль в шее, знал, что в соседнем кресле спят, обнявшись, Данилов

и Маша, а между нами «бдит» краем сознания рептилоид. И все же не

явь – какой-то сонный морок еще окутывал разум.

Словно в сплошной темноте передо мной повисло мерцающее, говорящее облако.

Куалькуа? Ник Ример, я должен получить объяснения. Корабль. Электронный разум, зажатый в ловких тисках. Разум, не знающий

то, что он разумен… Я слушаю, борт-партнер. Ты не тот, за кого себя выдаешь.

Это все-таки случилось!

Меня охватил даже не ужас – а тягучее, ледяное отчаяние. Так проваливаешься, теряешь способность к сопротивлению, когда получаешь удар с совсем неожиданной стороны. Когда выхода нет. Рыцарь поехал на бой с драконом – а не получилось. По пути ему встретился мелкий грабитель и вогнал в щель доспехов узкий ржавый стилет. И вот лежишь, силясь поднять тяжелый меч, предназначенный для истребления чудовищ, истекаешь кровью в своей железной скорлупе – а случайный враг уже шарит в твоем багаже…

Я не буду тебе мешать. Что?Ты не принадлежишь к нашей цивилизации,– все так же скучно и

терпеливо повторил корабль,– все определяющие факторы подходят, но всеони фальсифицированы. Однако… Кажется, и машины умеют колебаться.

Однако такая ситуация не предусмотрена прямо. Ты… ты и не совсем

чужой. Ты принял в себя Ника Римера. Ты – что-то новое. Непредусмотренное.Я вынужден решать самостоятельно. Затаив дыхание, балансируя на грани сна и яви, я ждал.

Ты не желаешь зла Родине. Ты не совсем свой – и не совсем чужой. Я неимею прямых инструкций для данной ситуации. Я решаю – не мешать. Как ты раскрыл меня?

Я спросил, уже понимая, каков будет ответ. Мысли не лгут. Петр Хрумов, ты понимаешь, сколько в тебе от НикаРимера?

Нет. Не знаю. Достаточно много, чтобы я мог считать тебя человеком. Ты умеешь мыслитькак мы. Ты разделяешь нашу логику – пусть и относишь ее лишь к своему