Энн Фортье - Джульетта

- Знаете, - сказала я, с трудом воспринимая всю эту красоту, - ваш предок был настоящим куском дерьма!

Алессандро удивленно засмеялся - нерадостным смехом.

- Вы хоть не судите меня по моим предкам!… И прошу вас, не надо копировать свою прародительницу.

«А по фоткам на мобильнике моей сестрицы тебя судить можно?» - подумала я, наклонившись и опустив пальцы в воду, но вслух сказала:

- Тот кинжал… Можете оставить его себе. Вряд ли Ромео когда-либо захочет его забрать. - Я поглядела на Алессандро, страстно желая назначить кого-нибудь виновным за все преступления мессира Салимбени. - Какая ужасная смерть… С другой стороны, он же не умер и вернулся, чтобы спасти ее.

Секунду мы молчали. Алессандро улыбался, я сидела нахмурившись.

- Бросьте, - сказал он, наконец. - Вы живы; смотрите, вон солнышко сияет. Именно в этот час нужно сюда приходить: свет проходит через арки и освещает воду. Позже Фонтебранда становится темной и холодной как грот. Вы ее не узнаете.

- Странно, - пробормотала я, - как все может измениться за несколько часов.

Если Алессандро и понял намек, то виду не подал.

- У каждого явления есть своя темная сторона. Но зато так жить интереснее.

Несмотря на подавленное настроение, я не удержалась от улыбки при этом образце мужской логики.

- Мне пора испугаться?

- Как сказать. - Он снял пиджак и положил к стене арки, глядя на меня с вызовом. - Старики говорят, что Фонтебранда обладает особой силой.

- Продолжайте. Я скажу, когда станет страшно.

- Снимите туфли.

Я невольно расхохоталась.

- О'кей, я испугалась.

- Давайте, вам понравится. - Я смотрела, как он стянул собственные туфли и носки, закатал штанины и опустил ноги в воду.

- Вас что, на работе не ждут? - спросила я, глядя, как он болтает ногами.

Алессандро пожал плечами.

- Банку больше пятисот лет; как-нибудь простоит часок без меня.

- Что там насчет особой силы? - не удержалась я, скрестив руки на груди.

Он секунду подумал и сказал:

- Считается, что существует два вида безумия: творческое и разрушающее. Вода из Фонтебранда, по поверью, сделает человека безумным, pazzo, но в хорошем смысле. Это трудно объяснить… Почти тысячу лет мужчины и женщины пили эту воду, и их охватывало священное безумие. Некоторые становились поэтами, другие - святыми; самая знаменитая из них, святая Екатерина, выросла буквально здесь за углом, в Ока, контраде Гуся.

Меня с утра подмывало спорить с каждым его словом и не позволять отвлечь себя сказками, поэтому, я упрямо покачала головой.

- Вся святость этих женщин в том, чтобы уморить себя голодом или сгореть на костре. Как можете вы называть это творческим экстазом? По мне, так это банальное помешательство.

- Для большинства людей, - возразил он с улыбкой, - швырять камнями в римских полицейских тоже помешательство. - Он захохотал при виде моего лица. - А ведь вы не касались чудесной воды даже подошвами.

- Я только хочу сказать, - продолжала я, сбрасывая туфли, - что все зависит от ракурса. То, что кажется вам креативным, может показаться мне разрушительным. - Не без внутренней борьбы я осторожно опустила ноги в воду. - Все зависит от того, во что вы верите или на чьей вы стороне.

Я не могла понять его улыбку.

- Вы хотите сказать, - спросил он, глядя на то, как я шевелю пальцами в воде, - что моя теория нуждается в пересмотре?

- А теории вообще нужно постоянно пересматривать. Если этого не делать, они перестанут быть теориями и превратятся… во что-то другое. - Я угрожающе взмахнула руками: - Они станут драконами, стерегущими вход в вашу крепость, никого не впуская и не выпуская.

Алессандро взглянул на меня, видимо, гадая, отчего я такая колючая все утро.

- А вы знаете, что в Сиене дракон является символом девственности и защиты?

Я отвела глаза:

- А вот в Китае дракон символизирует жениха, записного врага девственности.

Мы замолчали. Вода Фонтебранда мягко рябила, бросая на своды ослепительные блики с неспешной уверенностью бессмертного существа. На секунду я почти поверила, что могу стать поэтессой.

- Значит, вы верите, - сказала я, отбросив идею прежде, чем она пустила корни, - что Фонтебранда делает вас pazzo?

Он посмотрел в воду. Наши ступни казались погруженными в жидкий нефрит. На его губах появилась легкая улыбка, словно он знал, что на самом деле мне не нужно слов, ибо ответ читался в его глазах - блестящее зеленое обещание экстаза.

Я кашлянула.

- Я не верю в чудеса.

Он посмотрел на мою шею.

- Тогда зачем вы это носите?

Я тронула распятие.

- Обычно не ношу. В отличие от вас, - кивнула я на его расстегнутый ворот.

- Вы об этом? - Он полностью вытянул кожаный шнурок поверх рубашки. - Это не распятие. Мне не нужен крест, чтобы верить в чудеса.

Я во все глаза уставилась на оригинальный кулон.

- Вы носите пулю?!

Алессандро криво улыбнулся:

- Я называю ее любовной писулькой. В газетах писали про «дружественный огонь» [43]. Очень дружественный - пуля остановилась в двух сантиметрах от сердца.

- Ну, значит, твердая грудная клетка.

- Скорее твердый напарник. Эти пули прошивают насквозь по несколько человек. До того как попасть в меня, она прошла через одного из моих товарищей. А не угоди я в госпиталь, меня бы разорвало на куски. Судя по всему, Бог знает, где я, даже если не ношу крест.

Я не знала, что сказать.

- Когда это произошло, где?

Нагнувшись, он опустил руку в воду.

- Я же рассказывал, что подошел к самому краю…

Я безуспешно пыталась поймать его взгляд.

- И все?

- Пока все.

- Ну что ж, я скажу вам, во что верю я. Я верю в науку.

Не дрогнув ни единой черточкой, он медленно поднял глаза и посмотрел мне в лицо.

- Мне кажется, - сказал он, - вы верите не только в науку. Против воли. И потому боитесь. Вы боитесь pazzia.

- Боюсь? - попыталась я рассмеяться. - Да я нисколечко…

Он перебил меня, набрав в горсть воды и протянув мне.

- Если не верите, выпейте. Что вам терять?

- Еще чего! - отпрянула я. - Да здесь полно бактерий!

Он стряхнул воду с пальцев.

- А люди пили сотни лет.

- И сходили с ума!

- Видите? - улыбнулся он. - Все-таки вы верите!

- Да! Я верю в микробов!

- А микроба вы видели?

Я яростно посмотрела на его дразнящую улыбку, раздраженная его легкой победой.

- Очень смешно! Ученые их каждый день видят.

- А святая Екатерина видела Иисуса, - сказал Алессандро, сверкнув глазами, - здесь, в небе Сиены, над базиликой Сан-Доменико. Кому вы верите? Вашим ученым, святой Екатерине или обоим?

Когда я не ответила, он сложил руки ковшиком, зачерпнул воды из фонтана и сделал несколько глотков. Остальное он протянул мне, но я снова отшатнулась.

Алессандро покачал головой с притворным разочарованием.

- Вы не та Джульетта, которую я запомнил. Во что вас превратила Америка!