Владимир Аренев - Правила игры

Каким-то удивительным образом Кэйосу удалось собрать почти всех, кого только можно было собрать. Остальным следовало явиться ближе к вечеру, так как слух о происходящем постепенно заполнил город. (Немало этому поспособствовал и сын Димиццы.) Пока же Тэсса записывала тех, кто, так сказать, имелся в наличии. Поскольку продолжалось это уже довольно давно, воительница устала и соображала медленно.

– Что?

– Я, кажется, знаю, что нам делать, – объяснил Кэн. – С ущельем и башнями.

Тэсса отодвинула списки и повернулась к Брату:

– Ну?

В выстроившейся для регистрации очереди недовольно зашумели. Воительница свирепо посмотрела на них и рявкнула:

– Перерыв!

Клинки, недоуменно пожимая плечами, расходились по залу, чтобы выпить, и закусить, и снова выпить... и так далее.

Сегодня ведь, как-никак, последний день гульбы. Завтра – на работу.

– Ну?! – нетерпеливо повторила Тэсса. Кэн несмело почесал в затылке:

– Будет сложно, конечно. Но ничего другого...

– Ну же?!!

– Возьмем с собой Пресветлого.

– Куда?!

– В башни, – объяснил Кэн.

– Что, вот так просто возьмем и возьмем? – съязвила воительница. – И у него спрашивать не будем?

– К сожалению, «просто взять» не получится, – покачал головой Клинок. – Тут придется постараться, но это – выход, спасение для нас всех.

Тэсса опустила веки и поняла, что ужасно устала.

– Ты что же, похищение задумал, а? А я, дура, уже вознадеялась...

– Нет, конечно. – Было непонятно, чего в голосе Кэна больше: раздражения или насмешки над наивной Сестрой. – Это мой брат предпочитает похищения. А мы пойдем другим путем. Главное – работа с простыми людьми, с массами.

Воительница махнула рукой: объясняй, мол, говори что хочешь. Я молчу и слушаю.

– Когда ты сегодня посылала Кэйоса искать Братьев, я с ним предварительно переговорил. Потому что эта идея уже тогда пришла мне в голову – просто не хотел раньше времени тебя обнадеживать. Вдруг бы не получилось. – Он помолчал, то ли переводя дыхание, то ли ожидая от Тэссы вопроса типа «Получилось?» Не дождавшись, Кэн продолжал: – Мальчик должен был не просто отыскивать Братьев и говорить им, чтобы они пришли в «Благословение». Он каждый раз при этом упоминал о том, что сам Пресветлый поведет их в бой. Теперь поняла?

– Ничего не получится, – заявила Тэсса.

– Правитель говорил тебе о том, что не поедет в Крина? – спросил Кэн, не обращая внимания на слова воительницы. – Не говорил, сам знаю. Так что нам мешает сделать вид, будто мы поняли его так, как нам нужно? А?

Тэсса покачала головой:

– Да он плюнет на все наши понимания и сделает как захочет. Мы ему не указ. Не забывай, что он – Пресветлый. Кэн хмыкнул:

– Пока Пресветлый. Почему-то мне кажется, что братья Хпирны захотят переложить тяжкий груз правителя с плеч Талигхилла на свои собственные. Очень удобно, между прочим: поскольку их двое, один будет править Хуминдаром, а другой – Ашэдгуном. Вот так. А если народ разочаруется в Пресветлом, тот никогда не соберет армии, способной отразить натиск хуминов. Все просто, Тэсса.

– Слишком просто.

– Другого выхода у нас нет. Теперь – и у него тоже.

– А тебе не кажется, Кэн, что мы заманиваем в капкан слишком опасного зверя? Брат жестко улыбнулся:

– Нет. Это они заманили в капкан нас. Теперь мы показываем когти.

– Эй, стройтесь! – крикнула воительница, поворачиваясь лицом к Клинкам. – Кто там у вас следующий? Перерыв закончился!

– Так что же ты решила? – вполголоса спросил у нее Кэн.

– Там видно будет, – бросила она через плечо. – Как тебя зовут?.. Вот здесь распишись. Да, ставь крест, а потом обмакнешь палец в чернила и во-от здесь...

/смещение – невидимый ветер щекочет ресницы/

Армахог вернулся только к вечеру следующего дня, запыленный и усталый, как рудничный каторжник. Он зашел к себе, чтобы переодеться в чистое, поцеловал в щеку Валькидэ и сообщил: вернется поздно. Жена молча кивнула – она понимала, что к чему. Иногда старэгх ей завидовал.

Он пришел в зал заседаний и, к своему изумлению, обнаружил: никого нет. Непривычно, ведь последние дни все, кто имел отношение к войне и связанным с ней проблемам, буквально жили в зале. Теперь же – никого.

Наверное, ушли ужинать.

Он присел на кресло и попытался хоть немного расслабиться. Тело тяжело вибрировало, как после длительных тренировок по фехтованию. Армахог вспомнил свою поездку на рудники, безжалостное слепящее солнце, голые спины каторжников в рубцах, громыхание цепей. Потом они с Укрином и Согом сидели в хлипкой хибарке управляющего, пока кто-то из «подошв» бегал за ним самим.

Пришел управляющий – толстый потный мужчина с зеркально блестящей лысиной. Он поначалу никак не мог понять, «чего нужно», и только опасливо косился на двух Клинков, приехавших вместе с Армахогом. Потом все-таки уразумел, что от него требуется, и предложил господам – пока будут собирать «счастливчиков» – на выбор: либо остаться здесь, либо совершить экскурсию по рудникам. Старэгх согласился прогуляться. Согу и Укрину это тоже показалось интереснее, чем истекать потом в хибарке управляющего.

Уже у входа в шахту на них навалился тяжелый и смрадный чад, который казался почти видимым; он оседал на теле плотной маслянистой пленкой – смесь запахов пота, человеческих и звериных испражнений, металла, каменной крошки, крови и тухлого мяса. Со всех сторон, неразличимые, стучали кирки, перекликались голоса, кто-то надсадно кашлял.

Начиная от самого входа и далее, все глубже и глубже, к стенам были прикованы каторжники. Эти люди, остриженные наголо и одетые в какие-то рваные тряпки, тяжело взмахивали кирками, откалывая куски породы, а потом складывали осколки в специальные корзины и отставляли в сторону. Затем приходили другие заключенные и уносили корзины. Где-то породу, видимо, сортировали; нужное упаковывали и отсылали куда следует, остальное выбрасывали.

Когда Армахог со своими спутниками проходил мимо закованных, те искоса взглядывали на чужаков, но старались делать это незаметно, чтобы не придрались надсмотрщики. Внимание старэгха привлек один из таких типов: корявый и плотный, с бичом в руке, он прохаживался вдоль ряда прикованных и ковырял в зубах чем-то длинным. Рядом с ним каторжники затихали и начинали энергичнее колотить киркой – возможно представляя в этот момент, что бьют по надсмотрщику.

Уже некоторое время управляющий говорил, но Армахог, пораженный происходящим вокруг, заметил это не сразу.

– Что? – переспросил он.

– Говорю, некоторых можно увидеть, если хотите, – сказал, отдуваясь, толстяк. Ему было здесь жарко и неуютно. Он не понимал, зачем Пресветлому понадобилось освобождать заключенных. Перечить он не смел, но сходил с ума от любопытства.