Джек Вэнс - Риалто Великолепный

Айделфонс поселился в Бумергарфе, древнем замке с четырьмя величественными башнями на берегу реки Скаум. Он был избран Наставником не только за глубочайшую преданность Голубым Принципам, но и за уравновешенный темперамент, иногда наводивший на мысли о слабости своего обладателя. Терпимость Айделфонса стала почти легендарной. С одной стороны, он мог от души хохотать над скабрезными шуточками Неженки Лоло, а спустя некоторое время сосредоточенно внимать рассуждениям аскета Тчамаста, отличавшегося особым недовернем к женской расе.

Айделфонс обычно представал перед посетителями в облике добродушного мыслителя с мигающими голубыми глазами, лысеющей макушкой и растрепанной седой бородой. Такая внешность обычно вызывала у окружающих доверие, которым маг частенько пользовался в личных интересах, так Что определение «оригинальный» применительно к Айделфонсу было не совсем верным.

В настоящее время двадцать два мага добровольно подчинялись статьям Голубых Принципов. Несмотря на явные преимущества упорядоченного законодательства, некоторые беспокойные умы не могли удержаться от нарушения статей, под которыми в свое время подписались. Наиболее любопытно самое дерзкое покушение на Голубые Принципы.

В происшествие на этот раз оказался вовлечен Риалто, известный под прозвищем Великолепный. Он проживал в Фалу, неподалеку от Зачарованной Воды, в районе нижних холмов и дремучих лесов восточной окраины Асколэса. Среди своих знакомых Риалто считался излишне высокомерным и не пользовался большой популярностью. Обычно он походил на гордого вельможу с огромным чувством собственного достоинства. Риалто обладал короткими черными волосами, строгими чертами лица и манерами беззаботного лентяя. Он не был лишен тщеславия, которое в сочетании с высокомерием частенько раздражало соратников по ассоциации. Некоторые маги многозначительно отворачивались, когда Риалто появлялся на общих собраниях. Впрочем, он отвечал им подчеркнутым безразличием.

Эйч-Монкур был одним из тех, кто боготворил Риалто. Он сделал из себя подобие Ктарионского бога природы с бронзовыми кудрями, утонченными чертами лица, которые немного портили (по мнению некоторых магов) слишком полные губы и глаза, излишне круглые и прозрачные. Побуждаемый, вероятнее всего, завистью, иногда он попросту подражал Риалто и копировал его манеры.

Сам по себе Эйч-Монкур от природы обладал многочисленными вредными привычками. Например, когда он о чем-то напряженно размышлял, то имел обыкновение косить глазами и теребить уши; будучи в замешательстве, он принимался яростно почесывать под мышками. Подобные привычки, от которых маг никак не мог избавиться, наносили значительной ущерб той репутации, что он пытался создать о себе. Эйч-Монкур подозревал, что Риалто посмеивается над его ляпсусами, и зависть все сильнее точила мага, пока не привела к настоящим преступлениям.

После завершения банкета, состоявшегося в резиденции Муна Философа, маги готовились разъезжаться по домам. Выходя в фойе, они разбирали свои накидки и шляпы. Риалто, как всегда щепетильный в вопросах вежливости, протянул Хуртианкцу сначала его плащ, затем шляпу. Хуртианкц, маг с грубоватыми чертами лица и почти лишенный шеи, так что голова практически покоилась на его плечах, принял помощь Риалто с недовольным ворчанием. Эйч-Монкур, стоявший неподалеку, воспользовался представившейся возможностью и прошептал заклинание, увеличившее шляпу Хуртианкца в несколько раз. Когда ворчливый маг надвинул ее себе на макушку, шляпа упала ему почти до плеч, так что остался виден лишь луковицеобразный кончик носа.

Хуртианкц рывком снял шляпу и принялся изучать ее со всех сторон, но Эйч-Монкур уже снял заклинание, и со шляпой все было в полном порядке. Хуртианкц снова попробовал надеть ее, и на этот раз казус не повторился.

Инцидент не привлек бы ничьего внимания, если бы Эйч-Монкур не сделал многочисленные иллюстрации сцены, которые впоследствии распространил среди магов и других знатных особ, чьим мнением о себе дорожил Хуртианкц. На картинке был изображен сам Хуртианкц с надвинутой шляпой и торчавшим из-под нее красным кончиком носа, а в стороне Риалто с издевательской ухмылкой на губах.

Один лишь Риалто не получил копии рисунка, и никто не подумал упомянуть ему об этом, а меньше всех сам Хуртианкц, оскорбленный до глубины души. После всего случившегося он не мог спокойно говорить даже при упоминании одного только имени Риалто.

Эйч-Монкур пришел в восторг от успеха своей выходки. Любое пятно на безупречной репутации Риалто обеляло его в собственных глазах. Кроме того, он обнаружил, что получает массу удовольствия, придумывая различные козни против хозяина Фалу. С тех пор Эйч-Монкур инициировал целую серию интриг, ставших для него самой настоящей страстью. Цель была простой – как можно сильнее унизить гордеца Риалто.

Разузнав, что Риалто решил обновить гостевые комнаты в Фалу, Эйч-Монкур выкрал лучший драгоценный камень у Эо Хозяина Опалов и подвесил его к цепочке спуска над унитазом в Фалу. Естественно, Эо узнал, какую роль отвели его великолепному двухдюймовому опалу, и едва смог придти в себя от гнева. Однако сдерживаемый Статьей Четвертой Голубых Принципов, он был вынужден оставить свое возмущение при себе.

В другой раз, кода Риалто экспериментировал со светящимися плазменными шарами, Эйч-Монкур отправил подобный шар в сторону уникального дерева, которое Зилифант привез из Ка-нопуса и выращивал денно и нощно с отеческой заботой. Попав в дерево, плазма взорвалась, превратив хрупкую стеклянную листву в кучку осколков и наполнив воздух отвратительным и на редкость устойчивым смрадом. Зилифант немедленно обрушился на Риалто, еле сдерживая клокочущий гнев. Риалто обратился к логическим доводам и привел шесть неопровержимых доказательств, почему ни один из его плазменных шаров не мог попасть в дерево, и, выразив свое сожаление, отказался каким бы то ни было образом возместить убытки. Но Эйч-Монкур приложил все силы к тому, чтобы Зилифант продолжал подозревать Риалто. Он заявил, что сам слышал, как Риалто хвастался своей точностью и намеревался избрать целью именно дерево Зили-фанта. «Больше того, я сам свидетель – он заявил, что Зилифант так своеобразно пахнет, что зловоние плазмы в сравнении с его естественным запахом покажется просто райским ароматом «, – добавил Эйч-Монкур.

Так все и продолжалось. У Гилгэда была любимая зверушка – симиод, к которой он испытывал особенную привязанность. В сумерках Эйч-Монкур, надев черное домино, похитил животное и перенес его в Фалу. Там маг хорошенько избил бедняжку и привязал на короткой веревке между двумя безлиственными деревьями в зарослях крапивы, отчего симиод совсем пал духом. Гилгэд, расспрашивая крестьян о своем питомце, добрался до границ Фалу. Там он обнаружил симиода, освободил его и выслушал сбивчивые жалобы зверька, после чего обратился к Риалто с требованием объяснить произошедшее.