Сергей Павлов - Аргус против Марса

Август, 17.

На другой день я встретился с Мэри – она явно смущалась за вчерашнюю свою истерику и была чем-то озабочена. Я спросил о причине.

– Не кажется ли вам, дорогой Виктор, что с изобретением нейтриновидения профессия журналиста потеряет свое былое значение? – неожиданно спросила она.

– Конечно, нет.

– А вы уверены?

– Абсолютно уверен. Журналистика – это неумирающая профессия. Нейтриновидение станет хорошим подспорьем для журналиста, таким же, какими в свое время стали для него фотография, радио и телевидение. Нам с вами решительно не о чем беспокоиться. Наоборот. Ложь, клевета, преднамеренное извращение фактов, которые еще так живучи в нашей прессе, не смогут выдержать критический взгляд всевидящего ока. Кому как, а мне это нравится...

А два дня спустя мне удалось добиться встречи с Бертоном. Он принял меня дружелюбно.

– Как вы, с вашим талантом и знаниями, не эмигрировали во время войны? – спросил я его. – Вы могли бы спокойно продолжать свои труды в любой из нейтральных стран.

– Была такая возможность, – улыбнулся Бертон. – Но когда сам Фредерик Великий занимался ночами изготовлением взрывчатки как простой лаборант, могли ли мы, его младшие коллеги, оставаться в стороне? Вот здесь теперь я действительно получил возможность спокойно, как вы выражаетесь, работать. Но "я", как говорится, последняя буква в алфавите. Главное то, что «Аргус» обрел настоящего хозяина...

В конце интервью я решился задать Бертону щекотливый вопрос:

– Правда ли, что вы приняли польское гражданство и намерены остаться в Варшаве?

Бертон удивленно поднял брови:

– Неужели так говорят?

Он рассмеялся. Потом сказал:

– Поймите, молодой человек, что у меня есть родина. Это самая прекрасная страна в мире. И я намерен вернуться туда.

Я его понял. Так мог сказать только настоящий француз.