Rominiys - Кошкин домик

Второй курс только подтвердил опасения Помфри относительно юного Поттера и его окружения. «Это будет очень хлопотный выпуск», — тогда подумала она и, как оказалось, глядела в воду. На этот раз пострадало гораздо больше магов, нежели в прошлый год, и от смерти их всех уберегло разве что чудо. Одно падение второкурсника с высоты чего стоило. Всего лишь крах в её глазах авторитета Локонса, книги которого действительно ей нравились. Начало этому свободному полету в пропасть самомнения положил урок с пикси, после которого у троих маглорожденных студентов сложилось не совсем правильное впечатление о волшебных существах, впрочем, как и о полетах. Обезкостить руку ребенка при элементарном переломе! Да после такого Помфри сама захотела лишить этого нарцисса нескольких важных косточек. Как медик, она сделала все, чтобы подготовить мальчика к неприятным ощущениям от действия костероста. Ладно, травмы и квиддич — это почти синонимы, так что осадок от случившегося сошел быстро. Чего не скажешь обо всем последующем.

Колдомедик в этом году не собиралась использовать столько зелий, основным ингредиентом в которых стала мандрагора. Кошки, люди, даже привидения — все это список пострадавших от отраженного проклятия василиска. Новость о том, что в школе обосновался король змей, нисколько не подняло колдомедику настроение, а даже наоборот — ужаснуло до глубины души. А то, что с ним боролись дети, а не обученные мракоборцы, заставляла задуматься о смене места работы. У неё хорошие рекомендации, многолетний стаж и прекрасные знания, как магической, так и магловской медицины. С таким резюме вполне можно претендовать на место заведующей отделением в Мунго или любой другой частной клиники. Но дети! Дети были её слабостью, и бросить их сейчас означало обречь на незавидную участь в будущем. Теперь уже случайное стечение не слишком удачных обстоятельств на первом курсе превратились в череду случаев выходящих из привычной колеи на втором. Верить, что дальше будет проще и дети справятся сами, казалось глупостью несусветной. Взять хотя бы первокурсницу Джиневру Уизли. При всей её непосредственности и жизнерадостности к концу курса она успела заработать дурную репутацию, явно аукнувшуюся ей в будущем, темный магический фон как у чернокнижника с активной практикой в магическом мире и последствия проклятья, от которых пришлось лечить малышку не один месяц. Её мать — та еще наседка — отбила все желание колдомедика сотрудничать с её семейством, но жизнь девочки важнее сложившегося мнения. Ну не понравилась ей мать одной студентки, да таких как она в школе не один десяток, и каждая из них готова за своё чадо рвать и метать. Не нужно судить людей слишком строго. Гарри пострадал куда больше младшей Уизли. Когда директор сообщил мадам Помфри, что именно произошло с её пациентом, только глубокое уважение и память о старой дружбе не дали колдомедику кинуть в него проклятье да пострашнее. Разобравшись во всем, она лишь высказала свое негодование по поводу детей и их охраны и вернулась к Поттеру, пребывавшему на тот момент в её кабинете. Дамблдор понадеялся на удачу и слезы феникса, но видит Мерлин, чего стоило Поппи свести на нет магическое истощение мальчика. Яд василиска просто выжег духовное тело Гарри, лишив его способностей к волшебству на довольно продолжительный период. Слезы феникса — это не панацея от всех болезней, они лишь залечили раны и уничтожили яд, но не убрали урон, который уже был причинён организму. В поезд, направивший его к родственникам, Гарри Джеймс Поттер вошел самым что ни наесть сквибом.

Что до Локонса, то его потеря памяти не представляла для медика особого интереса, поэтому она связалась с одним свои знакомым колдомедиком из аврората и свалила на него всю эту головную боль, вместе с бумажной работой. Сэмюэль просто не мог отказать старой подруге.

Третий год оказался для хранительницы детских болей очень тяжелым. Дети, дементоры и депрессия. Вот что волновало Поппи тогда. Еще был Сириус Блек, но к нему медсестра всегда относилась со снисходительной мягкостью, ведь он попадал в её кабинет ничуть ни меньше Гарри, как в прочем и его отца — Джеймса. За годы учебы она успела изучить мальчиков вдоль и поперек, так что весть о том, что страшный Бродяга сбежал, она восприняла с легким налетом улыбки на губах. С дементорами все оказалось намного хуже. По Гарри они прошлись, как поезд по рельсам, и в Лету кануло столько доброты, что хватило бы на весь Хогвартс. Успокоительное тогда текло рекой, но мадам Помфри справилась и с этим... вернее, справилась бы, если бы не узнала, что ученикам вновь позволили пользоваться хроноворотом.

Портативная машина времени, о которой грезили магглы, была лишь двумя пластинами, искажающими ткань течения. Поппи была не слишком осведомлена о тонкостях строения этой чудной безделушки, и представляла путешествия в прошлое и будущее сугубо теоретически. На практике же она четко знала последствия использования хроноворота и риск вывернуться наизнанку, в буквальном смысле, потому как однажды ей не посчастливилось наблюдать подобное. Тогда выяснилось два интересных факта — у мадам Помфри железные нервы и то, что смерь маглорожденного очень просто замять.

На четвертом курсе Поппи выпросила у Дамблдора отпуск, который продлился ровно до того момента как она, в ночном пеньюаре, не появилась в кабинете у директора в четыре утра. Прослушав лекцию Альбуса о её незаменимости, о сложном времени и том, что лекари нужны Хогвартсу как никогда, колдомедик развернулась и вышла из кабинета с не слишком светлыми мыслями, для такого доброго человека. Оказалось, что лечить детей можно и против собственной воли. Не то чтобы мадам Помфри не знала этого раньше, но после того как тебя выдергивают из постели и сообщают о том, что отдых закончился едва начавшись, невольно задумываешься о старых решениях, от которых отмахнулась совесть.

Если, кому-нибудь интересно, гости Турнира Трех Волшебников болели не в пример лучше местных из-за смены климата и магического фона этой земли.

Если закаленные ученики Дурстранга обходились простыми зельями, то Шармбатонки ложились штабелями, под действием злосчастной акклиматизации.

Если спросить, чем запомнился турнир у простых студентов, то, конечно же, они ответят — Четвертым Чемпионом.

Если спросить у гостей, то это будет зрелищность и сложность испытаний.

Если задать тот же вопрос школьной медсестре, то ответ вас несказанно удивит. Для неё Турнир Трех Волшебников — это страшные ожоги и раны у участников, переломы и ссадины болельщиков на первом этапе. Кессонная болезнь у жертв озера из-за слишком быстрого их освобождения, остатки жаброслей, сросшихся с легкими Гарри, резаная рана вдоль правого бока у Виктора Крама, ухудшение контроля ауры у Флер и Седриг... как ни странно, с ним было все в порядке. С лечением жертв Лабиринта у Поппи проблем не было, а вот с теми, кто его покинул, ещё какие. Смерть студента — это всегда неприятно, но турнир сам по себе опасен, и колдомедик прекрасно осознавала риск и знала о случаях на прошлых турнирах, но в такое даже она не смогла поверить сразу. Непростительное! Констатировать смерть мальчика от Авады Кедавры Поппи смогла, едва заприметив тело. Эта картина ей знакома до боли, и восприняла она этот факт гораздо спокойнее, нежели окружение. Оно, конечно, и понятно, но все равно неприятно. Директор заверил, что сам разберется, а ей лучше позаботиться об остальных учениках. Ослушаться не было ни сил, ни желания, ни времени, потому как слухи лучший разносчик тревожной болезни.