Кристина Гептинг - Сестренка

Когда родился Юра, а потом ты, я был очень счастлив. Знаю, ты, возможно, в это не веришь. Но я понимал, что дети – главное в жизни.

Правда, что с вами делать, я не знал. Ухаживать за детьми я считал делом только для женщин, да и на службе проводил слишком много времени. А когда вы подросли, я обнаружил, что и не знаю, как к вам подступиться.

Как реагировать на ваши ссоры, я не понимал. Но точно помню, что в какой-то момент даже и меня это забеспокоило. Посоветовался с Исхаковым. Тот сказал, чтобы я не брал в голову. Дети часто живут как кошка с собакой, а потом становятся лучшими друзьями. Ну, или просто поддерживают нормальные отношения. Но он посоветовал свозить вас куда-нибудь.

И помнишь, мы поехали на море? Тогда, в первый и единственный раз? Казалось бы, отпуск, а я десять дней не пил. Мне не хотелось. Море было такое теплое, такое яркое. Я смотрел на маму, Юру и тебя, и мне казалось: у нас все хорошо. Хотелось навсегда запомнить эти дни.

И я запомнил. Запомнил, какая ты была красивая. Как ты была хорошо сложена уже тогда. Тебе было тринадцать. Получается, уже через месяц он тебя изнасиловал?! У меня до сих пор не укладывается это в голове.

Я смотрел, как ты плывешь, и размышлял: неужели пройдет несколько лет, и мне придется тебя отдать какому-то совершенно постороннему мужику? Который, возможно, увезет тебя далеко-далеко? А если он причинит тебе вред? Я становился бешеным от этих мыслей. Дочь – это мое. Может быть, единственное мое. Помнишь, я тебя так иногда называл – «мое»? А ты говорила: «Папа, я что, по-твоему, вещь?»

Оказалось, что тебя забрал и измучил собственный брат. Как я мог с этим жить, будто ничего не случилось?

Когда ты все это сказала тогда, за новогодним столом, я принял решение: я его убью. И пошел убивать. Только никто этого не знает.

Недели две я думал, как это сделать. Ничего вразумительного не придумал. В конце концов просто взял канистру с бензином и облил стены военной части, где он сидел. Чиркнуть спичкой не решился. Я же не знал, что этот гад на работе не появляется.

Выбежал лейтенант, который на вахте сидел. Узнал меня. Вы что делаете, товарищ майор, то да се… Ну я сказал, что хочу, чтоб мой сын сдох, потому что он – демон. Мужик позвонил Неле. Та прибежала и стала уговаривать лейтенанта, мол, не вызывай никого, ничего не рассказывай, у него заболевание. Увела домой.

А мне сердито сказала:

– Ну, и чего ты хотел добиться? Тем более что Юра уехал и на работу не ходит.

Я заплакал. Рыдал, как ребенок. И Неля плакала. Нам стало очень жалко тебя и друг друга. Может, это был единственный момент, когда она что-то почувствовала ко мне?

Мне стыдно. Я хотел сознаться, что никакой шизофрении у меня нет, что я просто отказываюсь жить в этих новых обстоятельствах, что я не знаю, как нужно реагировать на то, что мой сын изнасиловал мою дочь, что, наконец, я не вижу никакого смысла в своей жизни, поэтому и решил прикинуться больным, приплатив Исхакову, чтоб тот подтвердил, что я сошел с ума.

Наверное, никто не поверит, что я способен изображать безумие. Ты бы ни за что не поверила. А ведь я всю жизнь кого-то изображал: военного, отца, мужа, друга…

Так что я продолжаю делать то, что делал всю жизнь. Вот только зрителей у меня теперь нет.

У мнимой болезни столько выгод. Ни за что больше не несу ответственности. Могу наконец расслабиться.

Я буду верить, что Неля не узнает о моем обмане. Она уехала в монастырь.

Она плакала. Говорила, что чувствует себя виноватой, оставляя меня, больного и беспомощного, одного. А я смотрел в книгу по домоводству, не зная, что сказать.

Она попросила Ларису Петровну заходить ко мне. Иногда Неля звонит и спрашивает, как там я, а я отвечаю, зачитывая вслух книгу по домоводству. Продолжаю ломать комедию.

Вот такая нелепая жизнь, Юлечка. И только тебе я могу рассказать правду.

Я знаю, что ты никогда ко мне больше не придешь. И не надо. Не приходи. Я ведь тоже мучил. Уничтожал. Живи дальше. Живи хорошо.

Любящий тебя папа

Депутат Наташа Волкова не раз уже прокляла тот день, когда хозяин заставил ее выдвинуть свою кандидатуру на выборы в гордуму. Наташа Волкова была прорабом. Настоящим – из тех, которых уважают подчиненные, потому что хороший прораб – это симбиоз психолога, коуча и бизнес-тренера в одном лице. Строить дома трудно. Подчинять себе мужчин – еще труднее. Но Наташа Волкова любит строить дома.

Сидеть в кабинете и на заседаниях думы Наташа Волкова не любит. Ну, заседания – еще ничего. Обычно речь подготавливают заранее и говорят, куда нажимать. А вот когда приходят люди с проблемами, тут Наташа Волкова до сих пор теряется, хотя уже год депутатствует.

Дело в том, что в Наташе Волковой народ видит своего прямого представителя. Ведь Наташа Волкова – из простой семьи. Отца не было, мать рано умерла, воспитывала их с братом бабушка, поэтому Наташа Волкова с шестнадцати лет помогала семье деньгами – работала маляром. Закончив ПТУ и продолжая трудиться на стройке, Наташа Волкова выучилась заочно на педагога младших классов, хотя работать всегда хотела только в строительной сфере. Уже двадцать один год Наташа Волкова строит комфортабельное и доступное жилье, ну, и далее, по рекламному тексту.

И вот, к Наташе Волковой ходят. От хозяина к ней приставили бойкую помощницу Варю. Та знает, куда послать каждого страждущего – и бабушку, которой мешает детская площадка под окном, и мамочку ребенка-инвалида, не получившего квоту на операцию, и владельца частной конюшни, у которого застройщик-конкурент отбирает землю… Наташа Волкова никогда не интересуется, какая пучина потом поглощает визитеров. Она надеется, что никогда их больше не увидит.

Однажды Варя уехала в отпуск и не смогла помочь Наташе Волковой в приемный день. Тогда-то все и началось.

С утра Наташа Волкова съездила на объект. Строительство шло хорошо, и было даже немного жалко, что скоро этот дом достроят, а значит, она здесь станет не нужна.

На самом деле настроение портило не это, а то, что через полчаса – ежемесячный прием граждан. А Варя в отпуске. Наташа Волкова надеялась, что никто не придет.

В машине она спешно переоделась из рабочей одежды в тяжелый, будто рыцарские доспехи, деловой костюм, вздохнула и отправилась на расправу.

Под дверями уже сидела пожилая женщина.

– Наталья Александровна, честь имею, – сказала она. – Меня зовут Криницына Анна Ивановна, старший сержант в отставке!

Наташа Волкова едва подавила раздражение: от этой, кажется, и активная Варя бы не отбилась.

– Очень приятно, – ответила депутатша. – Чем могу помочь?