Броди Эштон - Моя леди Джейн

Никогда в жизни Ги еще не испытывал такого желания огреть кого-нибудь подушкой. Ну и вечерок – кто бы мог предположить. И кто бы мог предположить, что жена воспринимает его вот так: получеловек, не способный разумно управлять даже собственным кубком для вина, что уж говорить о целой стране.

Джейн не хочет видеть его королем.

Не то чтобы он особенно стремился к этому (если уж на то пошло, по его мнению, когда ты – венценосец, слишком много народу диктует тебе, что делать, а чего нет). Но все-таки, если корону носит твоя супруга, ты поневоле начинаешь думать: возможно, подобное круглое украшение для шевелюры и тебе не повредит? Это естественно: иначе как будут происходить, например, торжественные выходы монаршей четы?

« Дамы и господа, ее величество королева Англии! В сопровождении… ну, вы знаете, этого малого …»

Винить, конечно, стоило в первую очередь отца. Дадли готовил его к королевской участи как к делу решенному. Он без конца говорил: « Это мы обсудим, когда ты станешь королем …» Или: « Когда ты станешь королем, придется выстроить помещение для переодевания поближе к конюшне …»

Да, стать монархом он никогда не хотел.

Но, честно говоря, не думал, что в этом ему откажет жена. Да еще с таким пылом. Разумеется, они женаты немногим более недели, и в том, что она ему не доверяет, нет ничего удивительного. И все же… как она может ему не доверять?

Все утро пятого дня царствования королевы Джейн Ги скакал галопом по травянистым низинам к северу и востоку от замка. При этом он старался собрать в голове все причины, по которым быть королем – не так уж и здорово.

Во-первых, коню с короной на голове скакать будет неудобно.

Во-вторых, стань он королем, ему редко придется оставаться одному, а значит, о долгих скачках наедине с собой по сельской местности можно забыть. Какой-нибудь придворный вечно будет следовать за ним по пятам. А это унизительно.

В-третьих, нельзя не признать, что из них двоих Джейн отличается более глубокими познаниями. Наверняка за долгое время запойного чтения ей попадалось что-нибудь вроде: « Подготовки к царствованию: руководство для лиц, находящихся на тридцать второй позиции в линии наследования, которые вряд ли когда-нибудь достигнут трона. Том I из трех ».

Ну и наконец, положение короля накладывает на человека как раз тот вид ответственности, какого Ги всегда стремился избегать. От монарха люди всегда ожидают великих деяний. Каждый его поступок станет обсуждаться и оцениваться в сравнении с деятельностью предшественников. А если он будет совершать ошибки? Королевские ошибки чреваты последствиями. Все это ужасно давило бы на психику.

Да, «… нет покоя голове в венце » [13] Шекспир, «Король Генрих IV», часть II, акт III, сцена 1, перевод Б. Пастернака. , – подумал Ги. Удачная строка. Жаль, под рукой нет пера и бумаги. Впрочем, и конечностей с противолежащими большими пальцами нет, есть только копыта – так что записать все равно не удалось бы.

Ги втянул ноздрями воздух (у коней это обозначает то же, что у людей вздох). Нет, никогда он не хотел царствовать. И жена, отказывая ему в этом, привела вполне разумные основания, хотя, конечно, в ту минуту он предпочел бы, чтобы она их высказала в менее враждебной манере. Чтобы над его головой свистело поменьше подушек, что ли.

Но все же – его отвергли, и это жгло ему грудь.

Ги замедлил бег и неторопливо затрусил к ручью, петлявшему через долину. Опустив голову и причмокивая, он принялся пить. Вода приятно холодила язык и, казалось, легким бальзамом обволакивала уязвленное самолюбие.

Ну, а какую роль в государстве играет принц-консорт? Ги не мог отделаться от мысли, что больше всего она напоминает роль личного слуги, расторопного и преданного, всегда находящегося под рукой у супруги. Если королева, к примеру, обронит: «Я хочу пить», он должен немедленно броситься ей в ноги и воскликнуть: «Если вашему величеству будет угодно отправить меня лично на поиски волшебных карпатских вод в Румынию, то, одолев по пути полчища разбойников, я… Привезу… Вам… Попить».

Гиффорд тряхнул гривой и заржал. Широко разнесшийся по округе звук был определенно похож на жалобный вой – даже в его собственных конских ушах. Впрочем, поразмыслив, принц понял, что на самом деле ему вряд ли придется выполнять обязанности личного слуги, по крайней мере, в таких делах – под рукой с высокой степенью вероятности окажется кувшин с водой.

Солнечный диск перемещался по небу гораздо быстрее, чем Гиффорду того хотелось. Золотистый след от его движения был почти заметен с земли.

Иногда Ги со страхом ожидал момента, когда превратится в жеребца, расставшись с человеческим обликом, но сегодня – наоборот, боялся заката и, соответственно, момента, когда придется вновь предстать перед женой. В то же время ему очень хотелось оказать ей поддержку и о ней позаботиться, поговорить с ней, напомнить о том, как вместе они мечтали изменить страну. И не хотелось чувствовать себя бессильным, неполноценным, но он знал Джейн – по крайней мере, думал, что знал, – и был уверен, что она никогда не заставит его так себя чувствовать.

Ги всегда считал себя довольно просвещенным малым, человеком широких взглядов – особенно по сравнению с большинством современников. Однажды, когда жена его брата Стэна осмелилась за семейным ужином подвергнуть сомнению какое-то мужнино утверждение, ее на три дня заперли в личных покоях. Ги никогда не проявил бы такой суровости. Джейн любила читать, и его, в отличие от других мужчин, это не отпугивало. То есть вначале, конечно, раздражало – и это более чем объяснимо, – но лишь потому, что ее книги отличались громоздкостью, занимали много места и ей самой, казалось, были дороже, чем он. Вернее, чем люди вообще. Но потом… потом Джейн читала ему там, под деревом, своим тихим мелодичным голосом, и выходило так красиво… Так уверенно произносила она все эти «сложные слова». К примеру, « не-у-до-бо-про-из-но-си-мо-е ». По словам жены, это и значит «сложное». Ги никогда не пенял ей за любовь к чтению. Или к размышлениям. Или за склонность открыто высказывать свое мнение – а его, видит Бог, она имела на всё.

Он никогда и близко не пытался давить на нее своей законной властью «господина и повелителя».

И вот теперь она – королева. Она – его государыня. В ночь коронации он поклялся верно служить ей, лишь ей и никому больше. Сохраняются ли за ним после этого права супруга? Может ли он по-прежнему «господствовать и повелевать» в своем семействе и будет ли само это семейство – в единственном лице королевы – на то согласно?

Светило продолжало торопливый бег к линии горизонта. Ги развернулся в сторону Лондона и ускорил свой бег. Мысли, роившиеся в его голове, казались какими-то чужими. Скорее отцовскими или Стэна, чем его собственными. Ги до сей поры не сформировал собственного четкого мнения относительно места мужчин и женщин в этом мире. Союз с Джейн, однако, он естественным образом воспринимал именно так – как союз. Не как владычество над женой. Не как отношения хозяина и рабы. Даже когда они еще, мягко говоря, не слишком тесно сошлись, то относились друг к другу с равными презрением и надменностью.