Дмитрий Серков - Изгой, Крах Советской империи

образом обезопасить работу.

– Господин Хэмптон пристально следит за нашим диалогом, – пояснил Алекс, – и

думает, что вы переманиваете меня. Наверняка терзается вопросом, чье предложение

окажется заманчивым: МИ-6 или МОССАД?

Повернувшись в сторону выхода, Соботка внимательно оглядел англичанина.

Медную шевелюру, пылающее гневом лицо.

– Вы подставляете меня, – маска лицедея сменилась крайней серьезностью,

соответствующей обстановке. Он сухо констатировал факт, не впадая в истерику.

За многие годы существования разведки Западных стран и Израиля не стали

друзьями, но были союзниками, руководствуясь правилом: худой мир лучше доброй

ссоры. Политика компромисса приносила свои плоды. Отношения строились на взаимных

уступках, и никто не выхватывал кусок мяса из пасти конкурента.

– Да. Думаю, он уверен, что я торгуюсь, желая подороже продать свою жизнь.

– Опасная игра, зачем вам это?

– Чтобы дороже продать свою жизнь.

Отпив из стакана глоток воды, чех цинично улыбнулся.

– Поверьте, Алекс, ваша жизнь никого не интересует. Ни ваших хозяев, ни МИ-6, ни

меня. Как говорят русские: не стоит и ломаного гроша. Вы – отработанный материал.

– И вы притащились в эту Богом забытую дыру, чтобы сказать мне об этом?

– Нет, но поверьте, я не собираюсь участвовать в торге за вашу жизнь, Алекс. Ничего

личного.

– Тогда почему вы столь настойчивы, господин Сободка? – Алекс налег грудью на

стол, приблизившись к собеседнику. – Сначала ваш человек у меня в квартире, теперь вы

здесь?

– Не понимаю, о каком человеке идет речь, – искренний ответ поставил Алекса в

тупик, видимая картина мира разбилась на мириады осколков. Неизвестный в его доме,

вооруженный израильским автоматом, являлся единственным связующим звеном между

ним и МОССАД. А чех не лгал – не было нужды.

Ожидая продолжения, Алекс молчал. В его положении молчание становилось

сильнейшим козырем.

– Информация. Единственное, что сегодня имеет ценность, и чем вы владеете – это

информация.

– Какого рода?

– Вам не все равно, Алекс? – Соботка вновь оскалился, став похожим на

преследующего добычу волка. – Вы не в том положении, чтобы выбирать. Мы знаем, что

вы владеете тем, что необходимо Израилю для защиты собственных интересов, и вы нам

это дадите в обмен на личную безопасность.

– Я в том положении, чтобы продаться за лучшую цену, – без обиняков заявил Алекс,

кинув взгляд в сторону Хэмптона. – Ничего личного. Это рынок!

Чех иронии не оценил.

– Стравливая сейчас МИ-6 и МОССАД, уважаемый, вы рискуете остаться ни с чем.

Отношения между нашими странами гораздо дороже, чем тот товар, который вы можете

нам продать. Став яблоком раздора, Алекс, вы положили голову на плаху. Может статься,

что устранить разногласие между спецслужбами окажется проще и дешевле. И мы, и

англичане останемся ни с чем, но избежим войны разведок, локализовав конфликт в

зародыше, не дав ему разгореться.

Чувствуя, насколько зыбкая почва под ногами, Алекс не собирался отступать.

– Поверьте, я сделаю все, чтобы подлить масла в огонь. И просто так не сдамся на

милость сильнейшего. Не та школа! – он выпрямился, с вызовом глядя в глаза

собеседнику. – Так или иначе, убрать, как вы говорите, «яблоко раздора», еще не значит

предотвратить конфликт. Скорее он перейдет в другую плоскость и еще больше накалит

ваши и без того непростые отношения. Ведь как ни странно, я оказался нужен не только

вам, но и МИ-6. – Алекс замолчал на секунду, а когда продолжил, в его голосе

послышались нотки усталости, – кроме того, я не боюсь смерти. В этой жизни меня ничто

не держит

– Вы не боитесь смерти? Вас предали, бросили на съедение. Любой нормальный

человек согласился бы на любые условия, лишь бы покинуть Союз. Вы же артачитесь.

– Кто вам сказал, что я нормальный? «Нормальные» не убивают людей пачками.

Чех задумчиво кивнул головой, тон его стал примирительным.

– Нам есть, что обсудить. Давайте оставим вопросы философии философам, и

поговорим о насущном. Через полчаса в моем номере. Комната триста тринадцать…

Распрощавшись, Соботка направился к выходу. В дверях едва заметным кивком

поприветствовал Роберта Хэмптона, доведя того до белого каления.

Алекс покинул бар следом.

* * *

Здание, построенное во времена Хрущевской «оттепели», сохранило в себе все

приметы того времени: низкие потолки, узкие коридоры, дешевые фанерные двери.

Горящие через одну электрические лампы в матовых плафонах, протертая тысячами

подошв красная ковровая дорожка с зеленой полосой, выкрашенные в ядовитый синий

цвет стены только усиливали ощущение старины и разрухи. Что говорить про гостиницу,

когда в состояние разрухи погрузилась страна?

Остановившись перед коричневой дверью с облупившейся краской и медной

табличкой «313», Алекс почувствовал неладное. Постучав, толкнул приоткрытую дверь в

сторону. Окна были плотно зашторены. Мрак окутал пространство номера. В смежной

комнате играла музыка, и мерцал голубым светом экран телевизора.

Потянув носом воздух, Алекс почуял едва уловимый запах пороха, какой бывает

после выстрела. Сняв «Узи» с предохранителя, он вдоль стены продвинулся вперед.

Увидел, что спиной к нему, развалившись в широком кресле перед телевизором, сидит

Милош Соботка. Руки на подлокотниках. Голова едва откинута назад.

Все стало понятно без детального осмотра. Он опять опоздал. Невидимый

гроссмейстер всегда на шаг впереди.

Обойдя по дуге кресло, Алекс увидел потухшие глаза, мертвенную бледность. На

изборожденном морщинами лбу Соботки зияло пулевое отверстие, тонкая струйка крови

запеклась меж черных густых бровей. Тело еще не остыло, словно еще теплилась в нем

жизнь, но глаза ясно говорили, что все кончено. И все ответы на еще не заданные вопросы

чех унес с собой в могилу.

Адреналин выплеснулся в кровь, ускорив пульс. На секунду закружилась голова, и

вспотели ладони. Алекс сделал глубокий вдох и задержал дыхание, приводя чувства и

мысли в норму. Кто-то, кто хорошо его знает, нанося превентивные удары, загоняет его в

угол. Играется, точно кошка с мышкой, чтобы потом в одночасье прихлопнуть. И что ему

остается? Вновь уходить, пока события не приобрели угрожающий характер.

Выскочив в коридор, Алекс едва не столкнулся с поднимавшимися наверх

сотрудниками милиции. Время было рассчитано идеально, чтобы взять его с поличным

возле трупа.

Он прикинул пути к отступлению. С одной стороны была лестница, по которой

милиционеры поднимались на этаж, противоположная сторона коридора упиралась в глухую