Юлия Старшова - Красивый Александр

Александр оторопел.

– Ты пришла, чтобы мне легче было переносить горе?

– Я просто пришла. Мне захотелось, и я позвонила.

Александр не верил, что всё происходило реально. Он сильно нервничал, не знал, куда себя деть, какую принять позу, чтобы более скрыть свою неудачную внешность. Сегодня присутствие Алены Александра волновало больше, чем вчера. Свет на кухне был, как на беду, ярок. Но, казалось, Алене была безразлична внешность ее собеседника.

– Как прошел твой день? – спросила девушка.

– Совершенно неинтересно. Я был в институте, но на занятия не пошел.

– Почему?

– Просто не смог.

Алена помолчала, глубоко вздохнула.

– Может, мне лучше уйти? Возможно, ты хотел бы побыть один? Наверное, я неправильно поступила, что пришла.

– Нет. Что ты! – Александр как будто испугался, что девушка сейчас уйдет. – Так, правда, лучше. Легче. Спасибо, что пришла.

Они оба посмотрели на фотографию Анны Владимировны.

– Я слышала в ночь перед трагедией как приезжала скорая помощь. Ты можешь рассказать что случилось? Ты можешь говорить об этом?

– Сейчас да. Прошло всего несколько дней, но я хотя бы опомнился от этого кошмара. Хотя мне до сих пор кажется, что все вокруг ненастоящее, но тогда …..когда все только начинало происходить…Я словно находился в невесомости, все кружилось и замирало одновременно, ничего не осознавалось, а решения принимались сами собой. Была только одна мысль. Проснуться.

По непонятным для себя причинам, Александр решил открыться девушке, хотя никому, кроме Анны Владимировны не открывался. Да и с бабушкой не до конца был откровенен ради ее блага. Но вы сами все помните. Вдобавок, рассказов маленького, щуплого, немного горбатого уродца никто никогда не желал. Все собралось воедино. Алена первый человек кто поинтересовался его жизнью и Александр доверился ей. Она его слушала. Но зачем? Что она хотела? Зачем пришла? Возможно ли, что привлекательная белокурая милая особа настолько устала от навязчивых ухаживаний молодых людей, у которых в глазах мелькает только достижение довольно примитивной цели, что теперь ищет приют душевный? Скорее всего, так и есть.

Александр рассказывал Алене, как приехала «скорая» и как вели себя врачи. Алена удивлялась. Но ей, видимо, хотелось слышать и события, предшествовавшие плохому самочувствию Анны Владимировны. Но об этом Александр умолчал.

– Это, конечно, ужасно. Врачи не должны были оставлять ее дома. Даже не верится.

Александр молча согласился.

– Я корю себя за это…– сказал он.

– За что именно?

– За все случившееся! Я слишком легкомысленно воспринял ситуацию. Нужно было вести себя иначе. Вдобавок, я много наговорил ей.

– Вы ругались? – удивилась Алена.

– Нет, нет. Мы не ругались. Никогда. Мне кажется, я убил ее собственной откровенностью!

– Что ты имеешь в виду?

– Были вещи, которые я никогда не рассказывал ей. Ко всему прочему, накануне произошел случай, который мы никак не могли ожидать. И причина возникновения этого случая – я!

Алена смотрела на Александра любопытным, но ласковым взором, видимо, желая узнать, что же это за случай. Но Александр не видел выражения ее глаз, так как не смел глядеть на девушку.

– ….Слишком много разных признаний, она перенервничала. И перенервничала из-за меня. Я – вина ее смерти!

– О, пожалуйста, не говори так.

– А как мне говорить, если так оно и есть? Теперь всю жизнь доживать мне с этим чувством вины. Главное, чтобы бабушка смогла простить меня, – Александр взглянул на фотографию, – если после Земной жизни все же что-то есть.

– Я думаю есть, – сказала Алена. – Нас с детства учат этому, рассказывают, что Земная жизнь это только начало.

– Вот видишь. Ты говоришь «учат». А все ли правильно чему учат людей с детства?

Голос и интонация Александра были спокойны. Он всегда говорил ровно, без резких перепадов и восклицаний. Можно сказать, что даже тембр голоса Александра был добрым.

Алена задумалась.

– Ну, нам прививают мораль. Разве это плохо? – спросила она.

– Нет, я думаю, это хорошо. Однако плохо то, что мораль прививают из корыстных побуждений.

– Как же так?

– То, что я говорю не истинно. Но я верю в то, что говорю. Например. Людей учат с детства быть честными, вежливыми, отзывчивыми. Отзывчивость восхваляется особенно.

Алена кивала в процессе беседы. Мягкие, белые волосы красиво обрамляли милое лицо, и каждая прядь лениво шевелилась при очередном кивке.

– А зачем она, эта отзывчивость? Задумано воспитать здоровое общество, которое будет в дальнейшем работать, не покладая рук на бездушное существо. – Александр намеренно сделал паузу.

– Государство? – предположила Алёна.

– Да. Я имел в виду государство. Я сейчас осмелюсь на наглое изречение, но все-таки скажу, что так же дело обстоит и с уголовно-наказуемыми деяниями. К примеру, убийство. Государству не выгодно, чтобы люди убивали друг друга, поэтому они придумали запрет. Ему все равно на то, что где-то и при каких-то обстоятельствах убили чужого им человека, но не все равно, что умерла единица труда. Государство выигрывает еще с одной стороны, запрещая убивать. Оно симулирует защиту жизненных интересов, оберегая жизнь каждого человека , чтобы этот каждый человек думал, что государство любит его. А потом государство бросит эту жизнь в какую-нибудь войну. И теперь жизнь человека уже не жизнь, а способ. И я говорю не про правительство, а про государство. Люди сами создали эту структуру, которая съела их. И я не пойму, зачем одушевленным лицам сливаться в механизм, чтобы давать жизнь государству, которое не имеет ни сердца, ни совести. Хотя, другого выхода и не было, наверное. Иначе получился бы жуткий хаос, а, в конце концов, все равно образовалось государство. Совершенно неизбежный инструмент общества. Только инструмент стал больше, сильнее и хитрее мастера.

– Подожди. Мы начали с религии. Хочешь сказать, что ты придерживаешься одной из распространенных точек зрения, которая гласит, что Бог был выдуман правящими людьми? Для того, чтобы….как это? Регулировать сознание людей?

– Я не придерживаюсь этой точки зрения. Я сам уже не знаю, какого мнения придерживаюсь. Но вышесказанное может быть одним из вариантов, и я его рассматриваю.

– Значит жизни после смерти нет? Бога нет? Есть только государство?

– Отчего же? Если государство придумало нам Бога, внушило свою религию, то это не значит, что всего этого нет. Просто, возможно, люди, работающие на благо страны и мира, сильно модифицировали найденную истину, если она все же была найдена. Я ни в коем случае не хочу сказать, что та же мораль – это плохо и чтобы противостоять сложившейся системе, нужно быть плохим, аморальным – нет. Систему уже не искоренить. Система искоренит любого искореняющего. Тем более, она многих устраивает. Устраивает она и меня. А тебя?