Геннадий Евтушенко - Грехи наши тяжкие

Он вздохнул, неловко повернулся на другой бок, лицом к Лизе. Взглянул встревожено: не разбудил? Нет, жена мерно посапывала во сне. «Спит себе спокойно, не ведает, какие мысли гложут мужа. Видно, она, как и Толька о Лене, думает, что, в меня стреляй – с другой не лягу. А в жизни оно вон как обернулось! И я с Ленкой лёг, и она со мной легла. Вот тебе и никогда не может быть! А водичка щелочку найдёт!!! Сложилась ситуация – а она – водичка эта, тут как тут! И протекла… Южная ночь… южные звёзды… хмелящее вино… Вот и случилось то, что было спрятано глубоко-глубоко. Нет, не случайно всё произошло! – Лёшка вспомнил, как тогда, ещё при знакомстве, ему показалось, что в Лениных глазах мелькнула на миг какая-то искорка, означавшая ту же мысль, что обожгла и его сознание: – Когда-нибудь… когда-нибудь»…

Вот той ночью час и пробил. Тогда он и решил: чему быть – того не миновать. Весь мир пропал. Была только она, Лена. Руки нежно гладили её плечи, шею, легко теребили шелковистые волосы, а губы скользили по губам, глазам, мочке уха, голубоватой строчке артерии на тонкой шее. Лену не покидало возбуждение, она тяжело дышала, всё теснее прижимаясь к Алексею. Он медленно раздел её, мгновенно обнажился сам, и они упали на широкую и мягкую кровать. Алексей крепко сжал её в объятиях, и Лена подалась ему навстречу. Вперёд! Только вперёд! Только слиться в едином порыве. И она тихо охнула, почувствовав его в себе. Дальше… дальше счастье закончилось. Елена безмолвно лежала под ним без движения, и полностью отдав себя его власти… Прикрытые глаза и… никаких эмоций, никаких движений, ни единого звука. Так внезапно охвативший Алексея порыв и буйство чувств покинули его. Он вдруг вспомнил всё: Тольку, Лизу, где он и кто с ним. Молча стиснув зубы, он продолжал своё мужское дело, уже злясь и на себя и на неподвижно лежащую под ним женщину. Настигший его всплеск энергии ничего не изменил, и он продолжил без удовольствия свои телодвижения. И только услышав её слабый стон и легкое движение тела, скатился с неё, вспотевший, тяжело дыша и не испытывая никакого удовлетворения и удовольствия от происшедшего. Были только разочарование и злость. И на неё, и на себя. «За что боролись… Сбылось. Сволочь я… – И тут же. – А она в постели никакая. Никогда бы не подумал». Лена молча лежала рядом. Потом повернулась к Лёшке, прижалась, шепнула:

– Тебе было плохо? – И не дожидаясь ответа, поцеловала его в висок и добавила: – А мне хорошо, очень хорошо.

Что было делать? Лёшка обнял её, погладил, нежно провёл губами по её глазам. Соврал:

– Ну что ты? Мне тоже было очень хорошо.

На самом деле ему было очень плохо.

Скоро очарование южной ночи прошло. Через час они оделись. Лена стала совсем другой. Казалось, она была в прострации.

– Что же мы наделали? Что наделали? – беспрестанно повторяла она.

Алексей молчал. Потом, когда Елена окончательно достала его своей истерикой, жёстко сказал:

– Ладно, перестань. Раз – не пидорас!

У неё округлились глаза.

– Что, что? – ошарашено, спросила она. – Что ты сказал?

– Поговорка такая есть. Один раз не считается. Забудь. Этого не было и не будет больше никогда. Мы оба согрешили, сподличали, оба мучаемся. Мне было хорошо с тобой, – снова соврал он. – Но это никогда не повторится. – Он помолчал. – Если честно, ты сама знаешь, что с первого дня знакомства мы оба догадывались, что когда-нибудь это случится. Только боялись в этом признаться. Так что не надо лукавить и врать себе. Теперь случилось. Понимаешь, это уже сучилось (он сделал ударение на этом «уже»), значит, уже прошло. И никогда не повторится. Поэтому – забудь. Не было ничего. Собирайся, пошли в аэропорт. Автобус не подадут, пешком мы с тобой минут сорок плентохаться будем, ещё успеть бы на регистрацию. – Он дружелюбно посмотрел на неё, обнял. – Мы были и остаёмся друзьями, очень близкими друзьями. – Он поцеловал её в губы. – Это всё, пошли.

Они молча добрались до аэропорта, по-дружески, с поцелуем в щёчку, попрощались и расстались.

Лёшка тяжело заворочался. Сон не шёл. Он прислушался к ровному дыханию жены. «Спит моя хорошая. Ничего не подозревает. Может, и хорошо, что не подозревает. А я… Молодец я… Сподличал тогда… С Ленкой вместе сподличали. – Посмотрел на мерно посапывающую Лизу. Покачал головой. – Как агнец невинный. Вот она, жизнь. И небо не упало. И всё есть, как и было. И, главное, люблю я жёнушку свою, как и прежде».

Алексею казалось, что он сумел вычеркнуть этот эпизод из жизни. Никогда не вспоминал о том, что произошло однажды ночью в Бабушаре. Не давала для этого повода и Лена. Их отношения оставались ровными, дружескими, как прежде. Они также танцевали в компаниях вдвоём, так же смеялись и общались. Будто и не было той ночи. Лёшку к ней больше не тянуло. То, что должно было свершиться, УЖЕ СВЕРШИЛОСЬ. Как будто не они – судьба решила. И всё. И точка. Эта глава их жизни закончилась и ушла в небытие.

Это с Леной. А с Толькой… С Толькой было посложнее. Подкатывал иногда к сердцу комочек. Подкатывал, как ни старался Лёшка отогнать его прочь, забыть. Эх… грехи наши…

После той ночи в Бабушаре ни разу не поцеловал он Лену. Даже при встречах после долгой разлуки. Ну а о поцелуях в танцах, как это раньше бывало, и речи не было. Сначала она с удивлением поглядывала на него, потом смирилась и щёчку для поцелуя больше не подставляла.

Долго он ещё ворочался в эту ночь. Перевернул его душу Толькин рассказ. Оказалось, ничто не забыто. Да… Как это царь Соломон говорил? Всё проходит? Проходит-то, проходит… Всё проходит, но не всё забывается! Раны заживают – шрамы остаются. Особенно на сердце.

Между тем солнышко уже показалось на горизонте. Он встал, расправил затёкшие плечи, помахал руками, выбрался на дорогу и побрёл по обочине дальше. Машин на дороге прибавилось. Они пролетали мимо, обдавая его горячим упругим воздухом. Голова слегка кружилась, мысли путались, идти дальше не хотелось. Да и куда теперь спешить? Таня улетела. Улетела… Он сошёл с обочины, перебрался через кювет и снова уселся в траву. Задумался. Мысли о Елене как-то незаметно улетучились из головы. А вот Таня… С ней всё было по-другому. По-другому… Та связь, та близость, что внезапно возникла между ними в танце на праздновании дня рождения у приятелей и сначала показалась ему временной, быстротечной, почему-то не исчезла, а только крепла со временем. Не выходила у него Таня из головы. И это её «не здесь». Эти слова буквально преследовали его. И Алексей, отлично понимая, что ничего у него с Таней быть не может, постоянно мысленно натыкался на них. Казалось, они просто-напросто поселились в его голове и возникали независимо от его желания. Когда им вздумается. Однажды это произошло даже во время занятий. Он читал лекцию на английском, а в голове всё крутились эти слова. Лёшка пытался прогнать их, но они снова и снова сверлили его бедную головушку. Когда он закончил и поинтересовался, нет ли вопросов, один из студентов, его однофамилец, кстати, Сидоров, спросил: