Виктория Ледерман - Первокурсница

Выйдя из подъезда, я молча села в машину. Саня посмотрел на меня и так же молча тронулся с места.

Ехали мы минут сорок. Когда закончились высотные дома и по обеим сторонам дороги потянулись утонувшие в снегу дачи, я забеспокоилась. Город покидать мы не договаривались, погулять можно было и по городским улицам. Куда это, интересно, его понесло, на какие выселки? Хоть и не похож он на наших с Янкой бандюганов, но ведь, в сущности, я и не знаю его совсем. Прикидывался приличным, подарки дарил, кормил мороженым, а теперь превратится в какого-нибудь вампира, и привет! Недаром же Янка сказала, что он на оборотня похож. Ой, не к добру все это. Луна как фонарь светит. А вдруг сегодня как раз полнолуние? И число тринадцатое. Жила-была на свете глупая девочка Саша. Села она в серебристый опель. И остались от нее рожки да ножки…

Я тряхнула головой, отбрасывая лезшие ко мне бредовые идеи, и взглянула на водителя. Он улыбался. Видимо, на моем лице отразились все мои переживания и опасения. Я рассердилась. Кого он строит из себя? Чего добивается? Что бы он там ни задумал, он здорово обломается сегодня. Пожалеет, что вообще со мной связался.

Когда Саня остановился у небольшого деревянного домика, обнесенного редким забором, я даже не пошевелилась. Все это мне напоминало неудавшиеся «шашлыки», с той лишь разницей, что сейчас я была один на один со своим «маньяком». Буду сидеть в машине, и пусть только попробует меня отсюда вытащить, решила я. Ни слова не говоря, Саня вышел, толкнул незапертую калитку, повозился с замком на крыльце и пропал в недрах домика. Не было его минуты три, и, когда он вновь направился к машине, я демонстративно отвернулась. Пусть не думает, что мне интересны его действия и что я, несмотря на беспокойство, сгораю от любопытства, что он там несет в руках.

Саня открыл мою дверцу и вручил мне пару черных ботинок, из которых торчали толстые шерстяные носки.

– Что это? – изумилась я.

– Какой размер носишь?

– Чего?

– Обуви, чего ж еще?

– Тридцать седьмой, – пролепетала я. При чем тут обувь, при чем тут размер? Да еще эти шерстяные носки.

– Так и знал. Значит, с носками подойдет, – удовлетворенно кивнул он. – Переобувайся.

– Зачем? – затравленно пробормотала я, мечтая всей душой оказаться в своей квартире в тот самый момент, когда в нее позвонил Саня. И на этот раз не открыть дверь. Он наклонился к моему лицу и прошептал:

– Ты еще не поняла?

Глядя в его глаза, я ощущала себя кроликом перед сильным и властным удавом. А шепот вообще придавал ему сходство с сомнительным другом Маугли Каа.

– Мы едем кататься на лыжах. Только и всего, – уже обычным голосом сказал Саня и отошел от машины. Я внимательно оглядела ботинки. И вправду лыжные. Как же это я сразу не поняла? Действительно, у страха глаза велики. Я уже готова была подозревать моего спутника в чем угодно в связи с его неадекватным поведением. А тут всего лишь лыжи! Как чудесно!

На меня нахлынуло такое облегчение, что я с радостью надела лыжные ботинки и вышла из машины. И с чего, в самом деле, я решила, что Саня монстр? Он всего лишь вывез меня на лыжную прогулку.

– Я последний раз каталась на лыжах еще в школе, – пыхтела я, пытаясь застегнуть лыжные крепления. – Сейчас все ноги переломаю.

Саня опустился на корточки, чтобы помочь мне.

– Если будешь слушаться профессионального инструктора, не переломаешь, – сказал он, видимо под «профессиональным инструктором» подразумевая самого себя. Да, скромность явно не входит в число его достоинств. Или недостатков?

Мы обогнули дом и покатили в сторону оврага. Снег лежал на равнине нетронутый и освещался ярко-рыжей луной. Позади темнел неровный ряд хмурых домишек. Саня прокладывал лыжню, рассказывая на ходу про эту полузаброшенную деревеньку, про свою избушку, используемую летом как дачный домик, а зимой – как небольшая лыжная база. Рассказывал про старшего брата с супругой, которые хотят провести свой отпуск именно здесь, в этом снежном безмолвии. Я неуверенно скользила за ним на легких пластиковых лыжах, стараясь держаться точно его следов. Саня сразу напугал меня всякими ямами и канавами, замаскированными снегом. По его словам, если не знать дороги, можно легко провалиться в овраг. Поэтому в деревеньку лучше ходить в обход, по дороге, а не через эту равнину. Хотя, конечно, через равнину ближе, вон она, железнодорожная станция, километрах в трех. Летом, когда все овраги на виду, народ с электрички топает именно здесь.

Первым делом мой инструктор стал учить меня падать. И не просто падать, а падать правильно, чтобы остаться целой и невредимой после очередного спуска. Хотя склоны деревенского оврага и не были столь крутыми и опасными, как, например, на горных курортах Швейцарии, но тем не менее. Подстраховаться не помешает, авторитетно заявил «профессионал». Тем более что калека с ампутированными ногами, как он выразился, впервые вставший на протезы, держится лучше, чем я на лыжах.

Когда положение моей спины и ног стало отдаленно напоминать стойку лыжника и когда мои падения стали удовлетворять Саню, он разрешил мне съехать с невысокого холмика. Получилось, на мой взгляд, довольно прилично. Я умудрилась не свалиться и не потерять лыжи. Через некоторое время Саня убедился, что я чувствую себя на лыжах немного уверенней, чем пастор Шлаг, пересекающий швейцарскую границу, и мы двинулись осваивать основной спуск до самой нижней точки оврага.

Удивительное дело: я не ощущала ни двадцатиградусного мороза, ни позднего времени, не замечала насквозь промокших, залепленных снегом джинсов. Мне было жарко, легко, из груди рвалось безудержное веселье. Я неслась с горы впереди Сани, балдея от свиста ветра в ушах, кубарем летела в рыхлый снег, хохоча от восторга. Какой кайф! Именно это и было нужно мне для отдыха, а вовсе не безмятежный сон!

Все мои черные мысли выдуло деревенским сквозняком, осталась лишь эйфория и Чувство. Огромное и яркое, как луна на черном небе, обжигающее как снег, давно забытое Чувство, которое я очень часто испытывала в детстве.

Ни тогда, ни сейчас я не была в состоянии описать его. Но всегда точно знала, что это оно. Что-то такое, что медленно и неуклонно затопляло меня всю, с макушки до пяток, пронзительное и одновременно нежное. И я звала его просто Чувство.

Его так долго не было, я скучала по нему, я точно знала, что потеряла его в двенадцать лет, и знала, с чем это связано. Почему же Чувство вернулось именно сейчас? Что изменилось? Что подтолкнуло его? Морозная ночь, оранжевая луна, серебристая равнина, два переплетающихся лыжных следа? Или присутствие человека, который находится здесь ради меня одной? Но ведь это не тот человек, из-за которого оно могло бы вернуться, совсем не тот. Чувство ошибается.