Гаяне Аветисян - Танго вдвоем

– Эмми, оставайся у нас. Я провожу тебя в комнату Дэви. Тебе нужно прилечь. Чай почти готов. Я принесу его наверх.

Эмми послушно поднялась вместе с Агнесс, ей действительно хотелось остаться одной. У нее было не так уж много времени. Если приедет Дэви – она спасена. Он обязательно ей поможет. Она привыкла слушаться его и доверять. Его уверенность вселяла надежду, как монастырская стена, за которой только спасение. А если нет? «О, боже, что же делать?» – думала Эмми, поднимаясь наверх по лестнице. Уютная, домашняя обстановка дома не могла не вызвать легкой досады. Ей так захотелось домой, в Нью-Йорк.

Она прилегла на диван, закрыла глаза. Так думалось лучше. Агнесс принесла на серебряном подносе чай, сладости и тихо вышла из комнаты. Какая заботливая у Дэви сестра! Сколько в ней мягкости, кротости.

Чай с травами немного успокоил. Теперь Эмми должна сосредоточиться и принять правильное решение. Мэтт еще в Нью-Йорке говорил о какой-то афере, о больших рисках. Вероятно, кто-то был настроен на серьезную игру, в которой Эмми была всего лишь «шестеркой». Почему Мэтт выбрал ее? Не потому ли, что она была дочерью военного летчика? Что теперь будет, если отец обо всем узнает? Слова Мэтта о том, что все, что они делают, важно для Америки прожигали сознание. Теперь ей грозила опасность. Предупреждение мистера Стерна только подтверждало эту мысль. И если до сегодняшнего дня у нее оставались какие-то сомнения, то теперь все сошлось, как в карточном пасьянсе.

Вечером можно было уехать в Малакку, оттуда пересесть на пароход до Сан-Франциско. Что если полиция ее уже разыскивает? Эмми с ужасом подумала о том, что нужно зайти в отель, чтобы забрать самое необходимое. И тут она вспомнила, как однажды ей удалось подсмотреть за Дэвидом, который в считанные минуты преобразился в совершенно другого, непохожего на себя, человека.

Эмми подошла к платяному шкафу, открыла его. Какой же Дэви щеголь! Сколько модной одежды! Костюмы, шляпы, сорочки, галстуки… Почему бы не воспользоваться мужской одеждой? Конечно, трогать чужие вещи без разрешения хозяина ужасно, но Дэвид не рассердится, когда узнает причину такого внезапного вторжения в его гардероб. Пожалуй, она выберет вот этот плащ и эту шляпу. Плащ довольно длинный – то, что надо. Эмми примерила плащ, надела шляпу и подошла к зеркалу. В мужском наряде ее трудно будет узнать. Осталось изменить лицо. У Дэви должны были быть театральный грим, накладные усы и очки с толстой оправой, которые он выписал себе из Лондона. Все это, вероятно, где-то в комнате, надо поискать. Книжный шкаф и письменный стол в первую очередь. Она быстро просмотрела ящики, натыкаясь на какие-то бумаги, чертежи, фотографии. Один из ящиков был заперт. Футляр с очками лежал на средней полке возле книг, все остальное в шкафу.

Она постояла еще немного у окна, потом взяла сумку с вещами и спустилась вниз. Возле ограды никого не было, Агнесс возилась с цветами. «Увижу ли я ее когда-нибудь?» – подумала Эмми, подходя к цветочной оранжерее.

– Эмми, дорогая, куда же ты? – Агнесс пыталась уговорить ее остаться. Она приготовит чудесный ужин. Дэви приедет.

– Нет, милая Агнесс. Не могу. Срочные дела. – Эмми растерянно улыбалась. Ей так не хотелось лгать.

– Значит, увидимся завтра на берегу? – несколько раз повторила Агнесс.

Эмми ничего не ответила, она продолжала улыбаться, будто раскаивалась в том, что не могла сказать правду. Зачем Агнесс втягивать в опасные игры? Дэви это не понравится. Пусть лучше онани о чем не догадывается.

Попрощавшись с Агнесс, Эмми выбрала самую глухую улочку, чтобы незамеченной подойти к отелю. Возле отеля никого не было. Не было ничего, что бы указывало на опасность. Ни полицейских, ни каких-либо подозрительных людей. Ее никто не остановил. Казалось, что утреннюю газету успел прочитать только один человек – банкир Хью Стерн. Эмми с облегчением вздохнула. Ей, кажется, не придется переодеваться.

Она быстро поднялась в свой номер, пробыла там совсем немного и, спускаясь по лестнице, по привычке заглянула в зеркало. В последний раз. Выйдя из отеля, она оглянулась вокруг себя, ища глазами посыльного мальчика. Мальчика нигде не было. Как жаль, что она не сможет угостить его сладостями, которые так и остались лежать в ее сумке.

Приехав на вокзал, Эмми узнала, что поезд на Малакку отправляется через полчаса. Она взяла билет и вышла на перрон.

– Мисс, купите цветы, – перед Эмми стоял подросток с огромной корзиной цветов. Она выбрала бледно-лиловую орхидею.

Прощай, Сингапур!

С утра на острове стояла сухая теплая погода, что само по себе было большой редкостью для здешних мест. Я решил прогуляться по белоснежному пляжу, заглянуть в отдаленные уголки зеленых тропиков, посетить спа-центр, где можно было понежиться в цветочной ванне и получить удовольствие от первоклассного массажа. Это был последний день моего пребывания в Сингапуре. Вечером меня ждал ужин в ресторане с друзьями, праздничным тортом, веселой музыкой и скрипичным соло. Я захватил с собой скрипку, подготовив несколько коротких композиций на тему старинной скрипичной музыки в стиле Венецианской школы.

Я шел по берегу моря, разглядывая отдыхающих и живо представляя своих друзей, метающихся от одной достопримечательности к другой в суматохе огромного мегаполиса. Мари очень хотела, чтобы и я примкнул к этой экскурсионной лихорадке во главе с мистером Генри, но я вежливо отказался, сославшись на уже имеющуюся договоренность с моим коллегой по симфоническому оркестру. Я, конечно же, соврал, так как ясно представлял себе этот утомительный сингапурский марафон. Генри непременно вернулся бы к ностальгической песне своего детства – госпоже Эмми Адамс, а мне из вежливости пришлось бы выслушивать мелодию печали и тоски. Если бы я был писателем, тогда, возможно, имело бы смысл. Но я музыкант. Возможно, я еще не так стар, как Генри, чтобы жить прошлым, или же не способен на сильные чувства, как он, и все же мне был непонятен смысл этого странного поиска.

Побродив по зеленым оазисам острова, я зашел в маленький ресторанчик выпить зеленого чаю. Прямо напротив меня готовилась фаршированная рыба на углях, но, несмотря на соблазнительный запах удивительных здешних специй, я не стал заказывать ничего другого, кроме чая. Этот остров был когда-то рыбацкой деревней, где также готовили рыбу на углях. Я смотрел на поваренка, который ловко жонглировал острием ножа, нарезая овощи, и одновременно просматривал полученные сообщения. Раздосадованная Мари «телеграфировала», что они собираются ко мне на остров. Тигран хочет покататься на канатке и на монорельсовом поезде. Я тут же представил знакомую картинку детства, когда мы все вместе отдыхали в Цахкадзоре и отписал, что «сожалею», но не успеваю. Оставалось совсем немного времени до ужина, а я должен был еще зайти в спа-центр и в гостиницу за подарком для Мари. Подарок я купил у продавца антиквариата, который был так же стар, как и его товары. Я случайно набрел на него в длинной веренице ремесленных лавок китайского квартала. Старик говорил по-английски, и мы разговорились. Я объяснил, что мне нужно старинное украшение для подарка. Он сказал, что дарить даме старинное украшение благородно и показал мне некоторые образцы. Мое внимание привлекли причудливые серьги-шандельеры с кремовыми и черными жемчужинами. Одна из них, стилизованная под райский цветок с зеленым аметистом мне очень понравилась. «У нее нет пары?» – спросил я у старика. Он покачал головой и тут же пояснил: «У этой серьги своя история. Она давно в моей коллекции, большая редкость». Я вспомнил, что Мари никогда не носила серьги в паре, а только лишь одну в левом ушке. Ей так больше нравилось. Я купил эту сережку, так как знал об особом отношении Мари ко всяким украшениям с историей.