Наринэ Абгарян - С неба упали три яблока. Люди, которые всегда со мной. Зулали (сборник)

Лена убежала в зоомагазин напротив, вернулась с ошейником. Пристегнула штендер к забору.

– Вы бы еще в интим-магазин сбегали, – развел руками охранник.

– Это временные меры, – сверкнула глазом Лена.

К назначенному дню магазинчик был готов к торжественному открытию.

Понедельник прошел весело – к нам заглядывали работники офисного центра, смеялись над цветом товара, уходили в свои офисы, приводили весь коллектив. То есть аншлаг был полный. Нам удалось даже две пары джинсов продать – для дачи.

Во вторник стали заходить редкие посетители. Мы продали еще три пары брюк. Подозреваю – дальтоникам.

В среду к нам пришла пожарная инспекция.

Лена оживилась, хотела склонить их к покупке партии брюк оранжевого цвета. Пожарные умотали восвояси.

Еще через два дня пришел оптовый покупатель. От Ленкиных знакомых. Взял товара на три тысячи долларов.

И на этом все. Торговля закончилась. Позвонили Ленкины знакомые. Сказали, что перессорились со своими оптовиками. Никто не хочет реализовывать брюки вызывающей расцветки. Стало ясно – шанс найти в Москве и в ближайшем Подмосковье адекватных людей, которые добровольно купят у нас брюки, равен нулю. Или даже минус десяти.

– Нужно выходить на регионы, – постановила Лена. – В регионах народ не такой привередливый. Вполне может и в оранжевых джинсах походить.

Я сказала:

– Лена, нас посадят за то, что мы пытаемся развалить Российскую Федерацию. Потому что ни один трезвый региональный покупатель надругательство таким товаром московскому продавцу не простит. И потребует независимости.

Но Лена закусила удила. Она оставила на меня магазин и укатила с образцами в Краснодар. Отзвонилась через три дня, почему-то из Элисты.

– Приедет мужик по имени Алик. Отдай ему пятьсот за четыреста двадцать.

– А чего так дешево? – заволновалась я.

– Отдавай, – Лена была мрачна и категорична.

– Абдухуддус, – представился Алик, – можно просто Алик.

– Я тоже в некотором роде Настя, – пошутила я.

Алик юмора моего не понял, обиделся. Но джинсы взял.

Через два дня Лена нашла нам нового клиента по имени Кокшавуй. Кокшавуй взял у нас триста брюк. Зато по пятьсот. На этом региональный покупатель тоже сдался.

Дуракам все-таки везет. Мы выкрутились.

Знакомые Лены нашли какого-то расторопного мужика, который за триста тридцать рублей забрал у нас брюки. Говорят, реализовал их крупной строительной компании – под спецодежду рабочим.

Денег мы не заработали, миллионерами не стали, с трудом вышли в ноль. Вернулись на прежнее место работы, рассказывали коллегам о наших приключениях, охотно смеялись вместе с ними.

Недавно я четыре дня лежала с гриппом. Температурила. Когда становилось легче – читала Марианну Гончарову. Когда прижимало – вспоминала историю с джинсами. И как-то отпускало.

Решила позвонить Лене, мы с ней давно не общались. «Узнает – не узнает? – гадала я. – Номер для нее незнакомый, давно не говорили».

На мое «алло» Лена минут пять смеялась в трубку. Узнала.

Недавно случилось радостное и удивительное – столкнулась на улице со своим автоинструктором Виктором Петровичем. Радостное потому, что, несмотря на всякие экстремальные ситуации, у меня сохранились о нем самые теплые воспоминания, а удивительное потому, что десять лет назад, когда я училась вождению, мы оба проживали в противоположном конце Москвы. А теперь чудесным образом оказались одновременно в одном месте в этой части города.

Виктор Петрович, конечно же, не узнал меня. Таких начинающих водителей, как я, у него был легион. Зато я своего автоинструктора узнала сразу. Потому что разве можно такой подарок судьбы забыть?

– Здравствуйте, Виктор Петрович. Вы меня учили машину водить, – кинулась я к нему чуть ли не с распростертыми объятиями.

– Это когда? – отшатнулся он.

– Десять лет назад.

Виктор Петрович посуровел лицом:

– За рулем?

Да.

– Видать, хорошо научил, раз до сих пор живая и за рулем.

Совсем не изменился.

Помню, при первом знакомстве он повел себя странно – вытащил из внутреннего кармана пиджака бутылочку с валерьянкой, мощно отпил.

– Третья баба за день. Прут и прут. Садись!

Я, конечно, была озадачена таким приемом, но виду не подала.

– А на какой машине вы меня будете учить?

– Вооон та бордовая пятерка. – Виктор Петрович махнул рукой в сторону сильно побитого «жигуленка» с жеваными боками. Рядом с нашей пятеркой вальяжно развалились три достаточно новые и вполне импозантные на вид машины – семерка, девятка, и даже «форд».

– А почему наша такая старенькая? – расстроилась я.

– Постареешь тут с вами, – хмыкнул Виктор Петрович.

Он сел на пассажирское сиденье, глубоко вдохнул, а потом медленно, с чувством выдохнул.

– Сейчас я буду объяснять тебе, как заводить машину. На пальцах. Вот на этих, – пошевелил он перед моим носом растопыренной пятерней левой руки.

Удостоверившись в том, что полностью овладел моим вниманием, он сложил большой палец и мизинец, оставив торчащими указательный, средний и безымянный.

– Смотри сюда. Это педаль газа, ей мы газуем, – пошевелил он указательным пальцем. – Это педаль тормоза, ей мы тормозим, – тут он подергал безымянным. – А это педаль сцепления, – он пошевелил средним. – Знаешь, зачем она нам нужна? – Виктор Петрович сделал многозначительную паузу.

– Чтобы демпферы в поднятом положении держать? – пошутила я.

– Я тебе дам демпферы! – рассердился Виктор Петрович, но сразу же смягчился: – Пианистка?

– В некотором роде. В музыкальной школе училась.

– Я тоже учился в музыкальной школе. Правда, давно и недолго. Так вот, когда я буду шевелить пальцами, ты должна будешь все это делать: газовать, тормозить и жать педаль сцепления. Запомнила?

– Наверно, – пискнула я.

Виктор Петрович глянул на меня искоса, смягчился.

– Ладно, давай машину заводить.

Несмотря на его терпеливые объяснения, ни с пятой, ни с десятой попытки завести машину мне не удалось.

– Неужели так трудно запомнить? – взрывался после каждого моего фиаско Виктор Петрович. – Поднимаешь ручник, надавливаешь на педаль сцепления и поворачиваешь ключ! Поняла?

– Ага, – кивала я точь-в-точь как девочка из мультика «Фильм-фильм-фильм».

– Раз поняла – заводи.

То ли я ничего от страха не соображала, то ли педаль сцепления меня невзлюбила, но пятерка кашляла, чихала, чадила и наотрез отказывалась заводиться.

Когда она каким-то чудом наконец завелась, я готова была сплясать от радости на ее капоте канкан.

– Какое счастье! У меня получилось!

– Погоди радоваться, – охладил мой пыл Виктор Петрович, – теперь будем учиться ездить.