Джон Шемякин - Дикий барин в диком поле (сборник)

– Она идёт по наши души! – сказал я, играя желваками под загорелой кожей.

Если есть на свете идеальная пара для Иннокентия, то это Алина Б-ч – сестра Антона Б-ча. Фактически Алина Б-ч – это женская разновидность Федюнина.

Однажды мы в расширенном Алиной составе отдыхали на океанском побережье. Весёлое путешествие началось уже в самолёте, 31 декабря.

За иллюминаторами бесится злая вьюга, а в салоне аэробуса стонут изнывающие от страсти струны. Вылет задержали на три часа, все сидят в праздничном и новом: шубы на гавайских рубашках и белые штаны, криво заправленные в забрызганные солевой смесью сапоги. Кондиционер не работает, запах по салону самый гвардейский. Из трезвых на борту я и, вероятно, некоторые члены экипажа. Коньяк и запах бот, аромат духов и пенящейся на ковролине кока-колы… Где-то у туалетов режут на мелкие кусочки ребёнка. Что называется, театр уж полон.

Федюнин и Алина Б-ч рвали занавес моих тревожных ожиданий в клочья. Когда самолёт вырулил на взлётную, различать Иннокентия и Алину было уже очень непросто: с обеих сторон – крутощёкая краснодарская смесь из веселья, алкоголя и желания со всеми дружить и всем нравиться.

В полёте пара проявила себя с блеском. Пели. Знакомились. Хохотали смехом хорошо питающихся людей. Угощали новых лучших друзей спиртными напитками. Рассказы сменялись тостами, а тосты – анекдотами. Федюнин показывал стюардессе, как он умеет делать реверанс. Алина демонстрировала умение доставать одним пальцем из банки оливки, вызывая у меня целый ряд неприятных ассоциаций. Б-ч тоже пытался что-то там такое показать, что-то там закрякал, но я укрыл его пледом и как бы случайно задел локтем.

Посадка, паспортный контроль и довольно случайная раздача багажа прошли, в сравнении с полётом, почти без приключений. Единственное, что заставило меня меланхолично улыбнуться, – это наблюдение за тем, как красна девица Алина уснула от понятного изнеможения на ленте транспортёра.

Понятно, что уснула она немного раньше, но на транспортёре её сон стал несколько более заметен.

При виде скрипящего тропического транспортёра, на котором, разметавшись в некотором жарком телесном беспорядке, каталась женщина-друг, хотелось проснуться под Мурманском, в цепях, на гранитной скале, в окружении рыжего мха и серых чаек.

Мы совсем было поймали Алину до того момента, пока её не утащило в неизвестность в виде чёрной дыры с резиновыми лентами. Я успел ухватить друга Алину за ноги, но самое красивое дыра уже в себя втянула.

Транспортёр и трущиеся об него Алинины полновесности мешали вытащить красоту обратно.

Тропические труженики аэропорта по ту сторону дыры тоже пребывали в замешательстве. С одной стороны, на ленту сыпались чемоданы и гекконы, с другой стороны, не каждый день на острове случается такое: роскошная блондинка, въехавшая на всю ширину транспортёрного окна к ним в гости. Любой продавец шаурмы меня поймёт, если представит заглянувшую к нему в будку певицу Семенович. Которая не просто по пояс заглянет к нему в логово, но ещё станет при этом призывно спать с открытым ртом.

Крики индийских грузчиков по ту сторону дыры были полны ликования. Думаю, что все они немедленно пустились в пляс, кружась и выразительно играя бровями.

Мы тоже не были обделены зрелищем Алины в самых смелых ракурсах: транспортёр двигался против направления её девичьего сарафана, и дух захватывало не только у меня. Я стоял у Алининых истоков и потел от волнения, прочим участникам экспедиции тоже досталось по эротическому нокауту.

Подбежавшие Федюнин и Б-ч кинулись мне помогать. Б-ч закрывал своим сутуловатым станом естественности сестрёнки, а Федюнин сунулся с советом ко мне.

– Ее, вероятно, надо отпустить. Тогда она сможет проехать вокруг, и мы перехватим ее вон там… – возбуждённо дыша, сообщил мне опытный зверолов.

– Есть шанс, что если я её отпущу, то мы её больше не увидим! – серьёзно ответил я. – Она очнётся уже женой пяти или семи грузчиков, второй раз беременной, в хижине из коробок и с татуировкой бога Ганеши меж нецелованных нами грудей… С фамилией Виджраяма по старшему мужу. Давай тащи её назад, упырь!

Вероятно, индийские грузчики пытались нам помешать и хотели втащить подарок судьбы к себе – уж больно туго Алина вынималась из чёрной дыры с лентами.

Борьба с транспортёром и туземными грузчиками закончилась в нашу пользу, и мир европейской цивилизации получил Алину обратно. Нас во время спасательной экспедиции фотографировали и снимали на крошечные камеры какие-то японцы в панамках. Я японскую мультипликацию не смотрю, но уверен, что сцена принятия родов у транспортёра уже заняла в ней достойное место, уже нарисовали японцы, как блондинок из чёрных дыр с резиновыми щупальцами вынимают.

– Сделай им красиво реверанс, Кеша! – попросил я друга опытным голосом хозяина небольшого шапито, кланяясь зрителям в пояс. – Может, полицию тогда не вызовут…

Улыбаясь публике со всей мощью, отпущенной нам матушкой-природой, наша экспедиция стала выносить жертву на воздух. У меня от улыбки уши сошлись на затылке, новые зубы кандидата юриспруденции отражали под равными углами вспышки камер.

Алина Б-ч проснулась на наших руках под вспышки фотоаппаратов и иноземный гул восторга. Первое, что я от неё услышал, была мелодичная фраза:

– Я не по́няла, вылетаем-то мы когда?!

Замыкавший шествие Б-ч катил четыре чемодана, один из которых (мой) оказался нам совсем чужим.

В дни отдыха я мог позволить себе каждый день менять платья, а для придания своей личности веса и значительности вывешивал ежедневно у своего бунгало по три пары женских трусов.

Каждое утро новые, понятное дело.

Бесполезный Федюнин продаёт свое страусиное исправительно-трудовое учреждение, первую страусовую тюрьму в Поволжье.

А ведь я давал сему предприятию самые благополучные прогнозы!

Лето 2012 года. Я тогда был ещё обжигающе юн и наивен.

Позвонил мне кандидат юридических наук (к.ю.н.) Иннокентий Сергеевич Федюнин и выразил свою искреннюю озабоченность тем, что я постоянно называю его «бесполезным» и другими словами, от которых на душе у него постояные грусть и дождь.

– Ты там бухаешь, что ли? – корректно поинтересовался я, облокотясь о белый лак рояля. – Не хочу портить волшебный миг общения, но ты там бухаешь опять, кавалер?!

Иннокентий Сергеевич Федюнин (кандидат юридических наук) подтвердил факт сегодняшнего неоднократного употребления, но стал настаивать, что «это тут совсем ни при чём! Просто мы сейчас с товарищами отдыхаем на моей ферме и решили позвонить тебе». Таким тоном тов. Сталин звонил тов. Кагановичу по факту срыва тов. Кагановичем сроков сдачи метрополитена им. тов. Кагановича.