Валерий Рожнов - Назад в СССР

– Все, все… И отцу пока ничего не говори.

Антон проводил всех до входной двери. Первый секретарь немного задержался и снова обернулся к Антону.

– Похож… похож…

Антон кивнул головой и показал на забинтованную в очередной раз голову.

– Да… А без повязки сходства больше.

Первый секретарь громко и с чувством сказал, явно обращаясь ко всем:

– Какая все-таки у нас замечательная молодежь растет, товарищи!

Один из сопровождающих снова стал хлопать в ладоши. Секретарь его остановил и ткнул пальцем в Антона:

– Посмотрите на него!

Сопровождающие вытянули шеи.

– Доброволец, скромный и непритязательный, – заявил торжественно секретарь. – Наше будущее и опора.

– Да… Да… Дети – наше будущее.

Секретарь надавил твердым, как карандаш, пальцем в грудь Антона и громко заявил:

– Я знаю, такие , как он, построят коммунизм. Больше скажу вам, товарищи, уверен! То, что мы начинали, они закончат!

– Да… Да…

Потом первый секретарь развел широко руки и подошел к Антону вплотную:

– Дай я тебя поцелую!

И он трижды смачно поцеловал Антона в намазанные женским кремом щеки. После чего резко рубанул рукой воздух и вышел из прихожей, крайне растроганный.

Все трое не спеша спустились вниз по лестнице и пошли на выход. Как только их шаги утихли, Антон запер дверь, прижался к ней спиной и выдохнул из себя воздух. Он чувствовал, как все его тело покрылось холодным потом.

Наташа вернулась с работы раньше отца. Она села на стул и стала слушать Антона. Тот ходил из угла в угол и рассказывал, что с ним произошло утром. Потом он остановился и посмотрел в упор на девушку.

– Мне надо сваливать, – сказал он.

– Куда?

– Куда угодно! Главное – подальше отсюда!

– Может, тебе на БАМ поехать?

Антон усмехнулся:

– Издеваешься?

– Просто пошутила.

– Пошутила… Мне надо забиться в какую-нибудь нору и не высовываться. И чем скорее, тем лучше.

Антон стал опять нервно расхаживать по комнате.

– Поздно.

– Почему поздно?

– Потому что теперь все считают, что ты сын моего отца.

Антон остановился напротив Наташи.

– Посмотри на меня…

– Ну…

– Я похож на сына второго секретаря райкома КПСС?

– Не очень…

– Вот и я говорю… Мне надо сваливать.

Девушка пожала плечами и ответила:

– Хорошо. Одежду я ушью и намажу тебе тональным кремом лицо. Станет похоже, что ты вернулся с юга, где сильно загорел. И синяк будет не так виден.

– Я завтра должен быть в их логове. В райкоме КПСС! Представляешь?

– Ну и что?

– Это же осиное гнездо. Меня там сразу схватят.

– Может, обойдется…

Антон прошелся по комнате и остановился у окна. Выглянул наружу.

– На мне два разбоя висит и побег из психушки. Мои фотографии висят по всему городу. И я вот так спокойно пойду в райком КПСС на торжественное собрание? – Он обернулся.

– Да, – ответила Наташа.

– Да?! – удивленно переспросил Антон.

– Да, потому что это самое безопасное место в городе для тебя.

– Самое безопасное?

– Там никто не догадается тебя искать. Ни милиция, ни психиатры. Там будут одни коммунисты. И ты – среди них.

Антон схватился за голову.

– Ты с ума сошла!

– Безопасней места не найти.

Антон подошел и сел рядом на стул. Склонился к девушке и сказал:

– Я знаю, что они сделали со страной. Я не могу сидеть среди них и делать вид, что все нормально. По ним Гаагский трибунал плачет.

– Какой трибунал?

– Не важно…

– Ты лучше сейчас о себе подумай.

– Вот я и хочу быстрее свалить. Только не знаю – куда? Может, ты подскажешь?

Девушка покачала головой.

– Тебе надо идти туда.

– Но я не хочу идти в их логово!

– Ты должен. Просто обязан.

– Господи! Почему?

– Подумай сам.

– Уже подумал – не знаю!

– Из-за отца, – тихо произнесла Наташа. – Он дал тебе еду и кров. Ты не можешь отказаться!

Антон откинулся на стуле и задумался. Потом ответил, словно сдавшись:

– Да. Я понимаю.

– И еще… Мой отец…

– Что?

– Он – коммунист. Он верит в то, что делает. Не стоит ему говорить о том, как ты видишь будущее.

– Я его не вижу, я его отлично знаю. Даже в школе проходил, по истории.

– Лучше держи это при себе, а то тебя и так все психом считают.

Антон поднял глаза и с грустью посмотрел на Наташу.

– А ты?

– А я – нет, – ответила она, встала и вышла из комнаты.

Вечером с работы вернулся отец. Наташа накрыла ему ужин в гостиной. Антон сослался на головную боль и ушел к себе. Наташа села за стол напротив отца и стала накладывать ему еду в тарелку. Антону хорошо были слышны их голоса, хотя они понизили их почти до шепота. Он встал под дверью и прислонил к щели у стояка свое правое ухо.

– Нет, это невозможно, невозможно… – причитал отец.

– Пап, перестань. И говори тише…

– Он – мой сын! Нет – это невозможно. Совершенно невозможно!

– А что ему было говорить твоему начальству?

– Правду, – чуть не закричал отец. – Всегда надо говорить правду.

Отец принялся за еду. Через некоторое время девушка спросила его:

– И что бы он им сказал?

– Что он сбежал из психушки, что он алкаш и не имеет паспорта.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне Виктор все рассказал. Спасибо хоть предупредил, с кем мы имеем дело. Может, он поубивает ночью всех нас.

– Виктор все преувеличил.

– Кого ты пустила в дом? Ты представляешь, если в райкоме узнают правду, меня не то что секретарем райкома не назначат, у меня партбилет отнимут.

– А первому секретарю райкома он понравился. Он его даже трижды поцеловал.

– Что сделал?.. Поцеловал?

– Да. В щеки. Как твой любимый Леонид Ильич.

Возникла небольшая пауза. Отец шумно вздыхал за столом. Слышно было, что кусок не шел ему в горло. Наконец он трагически зашептал:

– Нет, он не может с нами пойти завтра. Это совершенно невозможно.

– Папа, его лично пригласил первый секретарь райкома. От таких предложений не отказываются. Если он не пойдет, это тебя поставит в неловкое положение.

– А может, он все врет?

– Да зачем ему врать? Он и сам идти не хочет. Я его еле уговорила.

– Ты его уговорила?

– Ради тебя.

Слышно было, как отец привстал со стула. Он чуть не закричал:

– Ради меня?

– Да!

– Да он нас ночью всех перережет. Он же ненормальный.

– Он – нормальный.

– А если он что-нибудь выкинет в райкоме? Что будет со мной? Что будет с тобой?

– Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Отец стукнул ложкой по столу.

– Как ты можешь обещать за человека, которого ты знаешь без году неделя. А все, что ты знаешь о нем, – ужасно и еще раз ужасно! Может, он кровавый убийца!

– Он упал в наш погреб. Из-за нас он мог погибнуть. Мы должны ему помочь.

– Мы ему уже помогли. Пусть уходит.