Алексей Иванов - Вилы

Из слободы Малыковки раскольничья эстафета понесла Пугачёва вверх по Иргизу в жёлтую заволжскую степь – на Каменный Сырт в Мечетную Слободу. Здесь и стоял Средне-Никольский скит игумена Филарета. Через столетие Слобода превратится в город Николаевск, а в 1918 году комбриг Василий Чапаев переименует Николаевск в город Пугачёв.

В долгих беседах при лучине игумен Филарет многое рассказал и растолковал Емельяну. Филарет объяснил про «игнат-казаков», с которыми старцы поддерживали связь как с братьями-раскольниками. Рассказал о недавнем яицком бунте против «регулярства» – от Иргиза до Яика было недалеко. И в обители Филарета Емельян впервые подумал о том, что можно совместить яицкий бунт и кубанское убежище.

Потом на следствии дознаватели попытаются представить Пугачёва орудием злых староверов, замысливших обрушить никонианскую державу. Под пытками Пугачёв оговорит многих раскольников. Но «параллельная Россия» старообрядцев не враждовала с государством – своим гонителем.

Суд установит, что оговорённые Пугачёвым в бунте неповинны. Даже игумен Филарет в конце концов окажется Емельяну врагом и погибнет от его руки. Раскольники не подбивали Пугачёва на мятеж и не учили «похитить имя» государя. Они понимали, что России хватало Петров III и без Пугачёва.

У императрицы Елизаветы, дочери Петра I, не было детей, но Елизавета мечтала продлить род Петра. И она задумала создать Петру наследника по всем правилам селекции: скрестить хорошую генеалогию с хорошим здоровьем. Государыня была уверена, что ей хватит долголетия воспитать правильного внука. Носителем хорошей генеалогии был сочтён шведский принц Карл Петер Ульрих, потомок Петра Великого по боковой линии. В 1742 году 14-летнего юнца перевезли из Германии в Россию и назвали Петром Фёдоровичем, Петром III. Когда Пётр дозрел до детородного возраста, царица Елизавета подобрала для его генеалогии хорошее здоровье: краснощёкую немецкую принцессу Софию Фредерику Августу. Ей было 16 лет. В 1745 году её тоже перевезли в Россию, назвали Екатериной Алексеевной и выдали замуж за Петра Фёдоровича.

Молодые супруги возненавидели друг друга. Они ведь были не кони, которых скрещивают для породы, а люди. Напоказ императрице Елизавете Петровне Пётр Фёдорович жил с любовницами, а Екатерина Алексеевна – с любовниками. Но Елизавета была настойчива. Не мытьём, так катаньем она выжимала из супругов дитятю. Наследника престола – будущего императора Павла I – Елизавета получила в 1754 году и потом отстала от молодых. Пётр Фёдорович и Екатерина Алексеевна с облегчением разошлись по разным покоям дворца и разным постелям. Они думали, что от них больше ничего не зависит: Елизавете Петровне всего 45 лет, она вырастит своего внука и отдаст ему престол, а родителям-производителям можно не беспокоиться.

Но в декабре 1761 года у Елизаветы Петровны вдруг хлынула горлом кровь, государыня уронила с колен наследника и умерла. Оторопевшая империя, не веря в случившееся, провозгласила императором Петра III. Его даже не сочли нужным короновать – лишь через 34 года, в 1796 году, император Павел I возложит корону на гроб своего несчастного отца.

Пётр III понимал, что трон – шаткий. Крепить его надо было реформами, угодными нации. Ими Пётр и занялся. Он дал купечеству новые права, а крестьян освободил от работ на монастыри и заводы. Раскольники наконец обрели «крест и бороду». В общем, у России не было причин для ропота, хотя, конечно, все изумились, когда Пётр III вдруг заключил мир с разбитой Пруссией. Этот мир лишил державу побед Семилетней войны, хотя победы были скорее обузой, чем наградой. А ещё Пётр III отменил для дворян обязательную службу в армии, и вместо дворян в армию решил отправить блестящих дворцовых лейб-гвардейцев. Гвардейцам эти планы очень не понравились. А нравилась гвардейцам императрица Екатерина.

Серебряный ковш – государственная награда за борьбу с пугачёвщиной

Пётр терпеть не мог свою жену. Она была любовницей артиллерийского капитана Григория Орлова. Пётр публично назвал её дурой и намекнул на развод. Екатерина поняла, что роль вдовы – для неё самая безопасная. И Григорий Орлов устроил всё, как надо. В июне 1762 года два гвардейских полка присягнули Екатерине, а Екатерина дерзко предъявила супругу ультиматум: отрекайся от престола. Упавший духом Пётр III сдался гвардейцам Орлова и подписал отречение. Низложенного императора перевезли во дворец в Ропшу, а через неделю он скоропостижно умер. Петра III похоронили не в Петропавловском соборе, как должно было сделать с прахом государя, а в Александро-Невской лавре. «Неправильное» место погребения словно бы намекало на то, что здесь погребён не царь.

Официально было объявлено, что Пётр III скончался «от прежестоких колик». Конечно, этому никто не поверил. Смерть Петра породила разные слухи. Говорили, что по приказу Алексея Орлова царя отравил врач, что царя на пиру убил офицер Барятинский, что царя задушил поручик Шванвич. Но ещё говорили, что царь сбежал, подсунув убийцам своего двойника.

Всё было странно с этим императором. Он странно царствовал и странно умер. И эта странность произвела великое множество самозванцев, которые сыграли Петра III самым добрым русским государем, погубленным злодеями. Даже царевич Димитрий не породил столько Лжедмитриев, сколько призраков породил Пётр III. Их у Петра III оказалось человек сорок.

Кем были самозванцы? Разорившимися купцами, беглыми солдатами, жуликами, сумасшедшими, проигравшимися офицерами, сектантами и пьяницами. Они затевали мелкие смуты и заканчивали, в основном, каторгой в Нерчинске. Были Петры в Курске, Чернигове, Брянске, Астрахани и Оренбурге. По три Петра шныряли вокруг Царицына и Воронежа. Петры появились в Албании, Италии и Голландии, а в Черногории фальшивый Пётр III процарствовал пять лет. Но удивительнее всего было то, что после казни на Болотной площади по России пошли самозванцы Емельяны Пугачёвы.

Осенью 1772 года все мысли Пугачёва заняла идея повторить подвиг Игната Некрасова: поднять яицких казаков на бунт, а потом увести на Кубань. Зачем это надо было Емельяну? Царские следователи потом об этом у него не спрашивали, а сам он не сказал. Но, видимо, в душе любого казака сидел бес молодечества: а вот нарушу все правила и вырвусь на простор, где никто мне не господин!.. Жизнь у Пугачёва сложилась так, что, кроме беса, другого руководства у него не сыскалось.

Емельян упросил игумена Филарета послать его на Яик с каким-нибудь делом. Филарет отправил его купить рыбы в Яицком городке, а в попутчики дал крестьянина Семёна Филиппова. Пугачёв соврал Филиппову, что он купец. По пути Филиппов предложил Пугачёву остановиться ночевать на Таловом умёте – постоялом дворе. Хозяином умёта был «пахотный солдат» Степан Оболяев по прозвищу Ерёмина Курица. С Курицей Пугачёв и разговорился об уходе яицких казаков на Кубань. Курица заверил: дело доброе, казачки будут согласные. Он подсказал, что в Яицком городке обо всех этих делах Пугачёву надо советоваться с казаком Денисом Пьяновым – участником только что подавленного бунта. Крестьянин Филиппов услышал эти пересуды и подумал: ежели два дурака треплют языками, значит, это господь посылает ему заработок. Филиппов написал донос и с оказией отправил в Малыковку. За это ему заплатят 200 рублей.