Алексей Иванов - Вилы

А Пугачёв добрался до Яицкого городка и остановился в доме казака Дениса Пьянова, раскольника. Емельян умел разбалтывать собеседника, и ночью Пьянов и Пугачёв уже обсуждали побег на Кубань. Пьянов пояснял: казаки Яика и рады бы уйти, да нет денег на обустройство на новом месте. А Пугачёв ответил: денег даст «турский султан». «С какой стати?» – удивился Пьянов. «А с такой, что я – царь Пётр Фёдорыч», – брякнул Пугачёв. Это был его решающий шаг к бунту.

После гибели императора прошло десять лет, но умершие не старятся, и Пугачёв оказался ровесником Петра III. Он уговорился с Пьяновым, что призывать казаков он придёт на багренье в Рождество. А Пьянов пусть готовит новую смуту: распускает слух, что у него был царь Пётр Фёдорыч.

Князь Вяземский был чем-то вроде прикрытия для малыковских купцов-раскольников. Они превратили слободу в бойкое торжище, где ковали капиталы, продавая хлеб и рыбу с Иргиза. После пугачёвщины Малыковка стала городом Вольском, а в XIX веке застроилась прекрасными храмами и особняками. Вольск и сейчас – городок без шумихи, но с толстым кошелём. Богатство и скрытность завещали Вольску отцы-старообрядцы

Пугачёв доставил игумену Филарету воз с рыбой, за которой ездил на Яик, и вернулся в Малыковку. Эта слобода принадлежала князю Александру Вяземскому – будущему председателю особого суда, который станет судить изловленного бунтовщика Пугачёва. Умножая богатства князя, генерал-прокурора Сената, власть селила в Малыковке раскольников, выведенных из Польши. В контору по делам этих переселенцев и прилетел донос Семёна Филиппова. Пугачёва сцапали. Управитель «щол» его «подозрительным человеком» и отправил в Симбирск. Оттуда Пугачёва переслали в Казань.

А в Яицком городке Денис Пьянов будет рассказывать, что в его доме гостил царь Пётр Фёдорович. Кроме Пьянова, никто не будет знать, что царь и Пугачёв – один и тот же человек. Едва до Пьянова дойдёт весть об аресте Пугачёва, казак поймёт, что начальство ухватило за хвост новую крамолу, и тотчас даст дёру. Он укроется на Узенях и просидит там в скитах целый год: не выйдет к Пугачёву, когда тот окружит Оренбург, и не выйдет к властям, когда те разгромят Пугачёва. Он попадётся карателям лишь весной 1774 года, когда армия Пугачёва будет прорубаться через горные заводы к Волге, и умрёт в оренбургской тюрьме ещё до разгрома бунта.

Дело казака Пугачёва в Казани разобрали в январе 1773 года. Склонение к побегу на Кубань считалось государственной изменой, и такие грехи рассматривал сам губернатор Яков фон Брант. Сначала он решил, что Пугачёв – лютый злодей. Губернатора смутила спина Пугачёва, покрытая рубцами. Если рубцы оставил кнут, значит, Пугачёв – государственный преступник. Правда, сам Пугачёв клялся, что спину ему украсил командир, у которого Емельян упустил лошадь. Фон Бранту пришлось вызывать консультанта – палача. Палач осмотрел спину узника и как эксперт подтвердил: рубцы не от кнута, а от казачьей плети. Выходит, Пугачёв не рецидивист. То есть, казнить сразу его не следует, а надо ждать указа сверху.

Губернатор расслабился. Донесение о Пугачёве он послал в Сенат в марте. 3 июня 1773 года пришёл ответ от государыни: казака Емельку «как бродягу и привыкшего к продёрской жизни» сослать навечно в острог Пелым на северный Урал. Эта кара была даже почётной: в Пелыме полгода сидел Бирон и двадцать лет – Миних. Но Пугачёва в казанской тюрьме уже не было. Губернатор проворонил бурю.

В тюрьме Пугачёв заболел, оковами ему «обломило руки и ноги». Емельяну заменили тяжёлые кандалы на лёгкие. С ними можно было ходить. Весной 1773 года в паре с другим заключённым – с купцом Дружининым – Пугачёва начали посылать на улицы Казани христарадничать: так держава кормила своих арестантов. Охраняли попрошаек два солдата. Неугомонный Пугачёв сразу организовал заговор.

Дружинина в тюрьме подкармливал сын. Емельян поручил парню купить для побега кибитку, а деньги на покупку Пугачёв вытряс из тюремной кружки для милостыни. В заговор Емельян втянул и одного из солдат конвоя: служивый оказался не прочь свинтить с опостылевшей службы домой.

31 мая 1773 года в Казани два кандальника и два охранника припёрлись в гости к попу пропивать милостыню. Всё было подстроено, чтобы накачать второго конвоира: батюшка был кумом Дружинину. Сын Дружинина подогнал к дому попа кибитку и влез на козлы. Заговорщики вытащили пьяного солдата из-за стола, запихали в повозку и полетели прочь из Казани. За городской заставой пьяный солдат очухался и удивился, что колымага едет до тюрьмы так долго. «Кривой дорогой везут», – засмеялся Пугачёв, блестя в темноте зубами, и турнул солдата из кибитки. Солдат упал в канаву, а кибитка растаяла в ночи.

Беглецы отъехали подальше и поскорей расстались. Солдат, помогавший в побеге, ушёл домой в Малороссию. Отец и сын Дружинины в кибитке укатили в родное село Алат, а Пугачёва они направили в село Сарсаз, где жил старообрядец Кандалинцов – хранитель тайной дороги раскольников.

Былой Таловый умёт, о котором писали Пушкин и Есенин, – ныне самое обычное степное село Таловое в Казахстане, на границе с Россией. Провинциальная бедность и привычная разруха. Здесь нет никакого напоминания о начале великого бунта, и никто уже не помнит ни о Пугачёве, ни о Пушкине с Есениным

Недоверчивый Кандалинцов три недели держал Емельяна в овине: наводил справки и пережидал суматоху, вызванную побегом. А потом запряг коня и по татарским урманам повёз Пугачёва с Камы в Яицкий городок к Денису Пьянову. Но Пьянова дома уже не было – он с зимы прятался на Узенях. Тогда Пугачёв упросил вожатого доставить его к Ерёминой Курице на Таловый умёт. Кандалинцов и тут не бросил Пугачёва: доставил на умёт. Через год власти найдут раскольника Кандалинцова и за помощь беглому каторжнику повесят.

В августе 1773 года из красно-сизого заката, что дымил над Общим Сыртом, на Таловый умёт вкатилась чёрная кибитка Емельяна Пугачёва. Ерёмина Курица уже знал, что в прошлый год у Дениса Пьянова Пугачёв назвал себя анпиратором. Курица принял Емельяна и разослал знакомым казакам призыв приходить к нему на умёт, где объявится царь.

Пока казаки собираются, Курица и Пугач решили съездить в Мечетную слободу к игумену Филарету. Пусть игумен даст писаря, без которого неграмотному царю «неможно». Заговорщики прикатили в скит, но игумену не нужна была смертельно опасная дружба с вором и самозванцем. Филарет свистнул по обители братию, и в трапезной чернецы набросились на Курицу и Пугачёва. Курица попался – а вот орёл улетел.

Судьба посмеётся над Курицей и Филаретом. Солдата Степана Оболяева по прозвищу Ерёмина Курица за помощь самозванцу сошлют в Кольский острог. Там мятежник благополучно проживёт ещё 29 лет. А вот раскольничьего игумена Филарета, который первым попытался остановить Пугачёва, отправят на дознание в Казань. Начальство не успеет разобрать дело игумена: летом 1774 года бунтовщики захватят город. Филарета, который сидел в каземате, мятежники сочтут за своего и с почестями отведут к Пугачёву. Тут и настанет игумену конец.