Майя Кучерская - «Сглотнула рыба их…» Беседы о счастье

Мир померк, а сердце ее разрывалось от непонятной, но совершенно невыносимой боли. Она почувствовала, что жить дальше невозможно, ни минуты нельзя больше жить, что она попала в зону ядерного взрыва и должна умереть. Она пыталась возражать себе, бороться, лепетала что-то о расширении границ – тщетно. Мимо мчались машины, ни о чем больше не думая, она бросилась под колеса ближайшей – и… отделалась двумя переломами, выжила, но из больницы уже никогда не вернулась домой. Переехала вместе с детьми от мужа, прервав с ним всякие отношения. Как, кстати, и с искусствоведом. Не смогла простить им ярко-черного солнца. Избавился ли ее бывший муж от тоски по богатству ощущений, история умалчивает.

Т. Б. Да… Сюжет прямо из драмы Островского «Гроза».

М. К. Только из какой-то очень модернизированной «Грозы». У вас есть объяснения тому, что произошло в этом рассказе?

Т. Б. Хотите комментариев? Их есть у меня.

Итак, ситуация – муж с женой подталкивают друг друга к измене. Муж жене не изменяет, а она начинает встречаться с другим. Ей нравится с ним общаться, и постепенно она привязывается к нему и даже влюбляется . Но пойти на близость – согрешить – не решается. Тогда она открывается мужу и, получив его одобрение, идет на свидание, вроде как выполняя его «заказ». Свидание проходит чудесно. Но выйдя на улицу, она чувствует, что ее сердце разрывается от непонятной боли. Не в силах ее терпеть, она бросается под машину. Почему?

Вообще-то, человек совершает самоубийство тогда, когда ощущает безысходность – не может найти выхода из ситуации. В какой же ситуации оказалась наша героиня?

Свидание поколебало основы ее картины мира. Измена – то, что было недопустимо, осуждаемо ею самой , – оказалась вовсе не омерзительной, наоборот. «Она и не знала, что такое возможно – такое понимание, близость, тепло». И от этого она в шоке – как, как такое может быть?! Мир – как человек его себе представлял – рухнул, и человек не знает, как ему теперь жить.

Если бы свидание ей не понравилось, она могла бы продолжать думать, что изменять мужу не хочет, и что это и не измена вовсе, а потакание прихоти мужа. И сохранить представление о самой себе – неспособной грешить. Но, договорившись о новой встрече с любовником, она должна признаться себе, что хочет этих отношений. И собирается сознательно и по-настоящему мужу изменять.

Так она оказывается в ловушке – не может оставаться в отношениях с мужем, потому что хочет быть с другим, и не может пойти за своим чувством, потому что не может разрушить свой брак. А неудавшееся самоубийство облегчает эту задачу – как можно жить с человеком, которой довел ее до этого?! Но человек всегда направляет агрессию на себя, если не может позволить себе направить ее на другого. Например, на мужа, стоящего на пути к нечаянно обретенной ею любви.

Нарушив супружескую клятву верности, она, возможно, столкнулась со сценарным требованием – нарушение запрета должно быть наказуемо. Дискомфорт от нарушения запрета бывает столь силен, что человек стремится наказать себя сам. Восстанавливая, как ему думается, справедливость, а на самом деле – свою картину мира. Думаю, она и до этого черного солнца хотела порвать отношения с мужем, но даже допустить такую мысль не могла. Потому, например, что развод в ее картине мира был за пределами возможного.

М. К. Хотите ли вы сказать, что картина мира может стать для человека клеткой, ограничивать его свободу?

Т. Б. Да, если она содержит представления, не позволяющие человеку найти выход, объективно в ситуации существующий. Картина мира ограничивает возможности человека, его мышление, если она построена на допущениях, имеющих мало отношения к реальности, или содержит ограничения, которых на самом деле нет. Вот пример: задание построить четыре треугольника из шести спичек невыполнимо, если пытаться сделать это на плоскости. А в трехмерном пространстве эта задачка решается с легкостью – построением трехгранной пирамиды. В условии речи о таком ограничении нет, но некоторые люди добавляют его от себя , что делает невозможным решение задачи.

М. К. Послушайте, но в конце концов моя героиня во многом шла на поводу у мужа, который хотел «расширять границы», и этические, и отношенческие, проверить, что станет с ним и с ней, если она побудет с другим?

Т. Б. Чего на самом деле хотел муж, неизвестно. Ведь сам он эти границы раздвигать не стал, изменять жене не захотел. Возможно – и тут мы опять во власти домыслов – хотел проверить, насколько он ей дорог, по-прежнему ли она его любит. Может быть, ощутил миметически , что жена тяготится их отношениями, и услужливо ей подыграл. А мог и вправду думать, что это приведет к изменению в их отношениях – к лучшему, конечно.

Но расширения границ не случилось. Произошло то, что муж предвидеть не мог, – резкое обрушение картины мира жены. Шок. А расширение границ было бы в понимании, почему мужу с ней в определенном смысле скучновато. В том, что она может сказать мужу «нет», отказаться идти у него на поводу. Наконец, в обретении возможности прервать отношения с мужем, не убивая себя, – если уж дело до этого дойдет.

М. К. Смешно, конечно, обсуждать собственные фантомы. Но вот смотрите, получается это ее «картина мира», картина ее представлений о добре и зле погрузила ее в отчаяние? Значит ли это, что «картина мира», система ценностей, которой придерживается человек, обладает над его сердцем властью, словно бы автономной от него самого? Ведь на уровне сознания моей героини все было прекрасно, это же не сознание просигнализировало ей: умри! Не сознание, а картина мира?

Т. Б. Ну да, картина мира «правит бал». Наши взгляды, наши мысли определяют нашу судьбу. Система ценностей и есть тот фильтр, которому подвергаются наши желания и поступки. Высший суд, который мы вершим сами.

Измена может восприниматься человеком очень по-разному. Например, как в анекдоте еще из советских времен. Жена приходит на работу к мужу, как теперь говорят, на корпоратив. Выясняет, кто из присутствующих директор, кто его замы. Просит показать их любовниц. Потом спрашивает: «Ну а твоя-то любовница кто?» Муж показывает. Жена внимательно рассматривает соперницу и удовлетворенно замечает: «Ну, наша-то лучше всех!»

М. К. Хочу добавить, что люди редко, почти никогда не изменяют друг другу сразу после свадьбы, это всё же путь, путь медленного расхождения, постепенного разрушения отношений, по которому муж и жена часто идут почти вслепую, долгое время даже не осознавая, куда движутся.

Т. Б. Конечно! Не в один же день до этого дело дошло. Признаки неблагополучия были, но их либо не заметили, либо отмахнулись от них. Жена отказывает мужу в сексе, а на его попытки донести до нее, что он от этого страдает, говорит: «Что ты придумываешь? У нас с тобой всё в порядке!» Он приезжает домой из командировки, соскучился, мечтал оказаться с ней, наконец, наедине, обнять ее. А она уклоняется – «Завтра воскресенье, я хочу причаститься. Перед причастием нельзя!» И наоборот бывает тоже. Жене хочется ласки, простой человеческой близости – уткнуться носом в родную подмышку, прижаться к мужу, раствориться в нем. А он говорит: «Отстань, мне не до этого . Завтра рано вставать». Потому что думает, что объятие – призыв к сексу. Или понимает ее нежное прикосновение как разрешение на доступ к телу. Отлично! Оттарабанил – и заснул.