Влад Колчин - Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз

На другом конце зала я поперхнулся своим с трудом сдерживаемым смехом.

Я уверен, что если бы эту блистательно сыгранную театральную сцену видели члены жюри премии «Золотая маска», то Зуйков победил бы во всех номинациях.

Отыграв на саксофонах свою минуту, мы забрали честно заработанные деньги и удалились восвояси.

За эту ребяческую выходку пятидесятилетнего музыканта нас в это казино больше не приглашали.

Продолжая практиковать сачкование, лекции я практически не посещал, стараясь больше времени проводить с саксофоном. Зато не пропускал уроки физкультуры, стоявшие в расписании два раза в неделю. Важные лекции всегда можно было раздобыть у Тани Долгополовой, с которой мы сдружились не на шутку, являясь однокурсниками.

С Таней мы были неразлучными друзьями. Высокая, огненно-рыжая статная особа, с легкостью превращающаяся из «Мисс достоинство» на концерте в озорного, шкодного чертенка сразу после него. Это рыжее чудо обладало пятью октавами диапазона и вследствие этого богатства состояло в Российской книге рекордов Гиннесса. Когда на сцене это удивительное существо раскрывало свой рот, по спине бежали мурашки, размером с нехилого американского таракана. А уж тембр ее голоса словами и описывать глупо.

На очередном уроке физкультуры, поднявшись из тренажерного зала, находящегося на первом этаже, по лестнице на этаж второй, где был расположен зал, в котором девушки занимались аэробикой, я присел на скамейку в ожидании своего рыжего друга.

Мой взгляд зацепился за точеную фигурку, изящно двигающуюся в первой линии танцующих девушек.

Когда урок закончился, изящная фигурка легко забежала в раздевалку, но, как выяснилось позже, заметила мой пристальный взгляд. Вдруг она на мгновенье появилась в дверном проеме и, игриво помахав мне рукой, смутилась от своего хулиганского поступка и снова исчезла в раздевалке.

Женщины…

Да-да, мой заинтригованный друг, я был заинтересован в продолжении этой истории не меньше твоего, уж поверь.

Красивая, стройная, идеально сложенная девушка. К тому времени у меня уже был богатый опыт общения с хореографами. Танцовщицу «классичку», я уж мог выделить среди остальных хороших фигур.

Она вышла из спорткомплекса с подругой.

У дверей их ждал я.

– Добрый день, сударыня, – обратился я к подруге. – Не могли бы Вы мне помочь? – и, увидя разрешающий взгляд в ответ, продолжил:

– Дело в том, что я с детства очень стеснителен, а особенно робею при виде красивых девушек.

Мне очень понравилась ваша подруга…

– А почему Вы обращаетесь ко мне, может сразу стоит обратиться к ней?

– Что Вы! Я не переживу отказа, или, по крайней мере, я потеряю сон на неопределенное время, что повлечет за собой потерю аппетита, а аппетит для творческого работника, согласитесь, – самое ценное ибо ведет его к признанию.

И бла-бла-бла, и что-то еще, сейчас уже не помню, но суть в том, что приглашение в театр состоялось и было принято с открытой датой.

На следующий день я познакомил их с моей голосистой подругой, после чего Рыжая, смотря Злате в след, спокойно прокомментировала свою позицию по отношению к ней:

– Она ничего, берем. Заверните.

Дальше в традиции: телефонные звонки, цветы, волнение, ожидания, разговоры…

У Златы был парень. И я, наверно, повел себя с ним грубо. Конечно грубо! А как еще?

– Подружите пока, я в очереди постою – что ли?

И все предыдущие девушки слились в один общий образ и отменились разом.

И осталась только одна Златкина ослепительно солнечная улыбка.

И мы пошли в театр.

А когда дошли с ней до дверей театра, стали целоваться. Да так страстно, что готовы были друг на друге одежду разорвать. Даром что холодная осень, и люди вокруг.

Злате, возвращаться домой к тетке нужно было на электричке. Была уже ночь. Мы ошиблись электричкой и сели не в ту, но были так увлечены друг другом, что поняв, что едем просто в ночь, – по-детски долго хохотали над собой, несмотря на то, что электричка была последней. Сойдя на ближайшей остановке, я попросил ее научить меня танцевать вальс. Я – неуклюжий Буратино, и она – сказочный лебедь из самой красивой сказки. Людей не было на железнодорожной платформе. И казалось, что их нет еще за тысячи километров от нее. Были только осень, пожелтевшие листья, ночь, луна, звезды и мы. Мы вальсировали одни на станции с метафоричным названием «Горелово», как будто говоря тем всему миру: «Да гори оно все, синим пламенем. Все то, что не касается нашей любви».

И еще несколько лет была какая-то наркотическая зависимость друг от друга. Животная страсть до изнеможения.

Мы были так молоды… Мы не знали тогда, что у любви не бывает одного лица. Нам и не нужно было этого знать. И даже если бы нам об этом сказали, мы не поверили бы, как не верят все молодые влюбленные. Нам нравилось то ее лицо, которое мы видели.

Одним ничем не примечательным утром, проснувшись после очередной бурной, музыкальной ночи, я обнаружил у себя сильную не характерную слабость. Перед глазами все плыло. Узоры на обоях стены то приближались, то удалялись сами собой. Я встал с постели, чтобы как обычно принять утренний душ, и понял, что ко всему прочему, меня еще и сильно шатает.

– Ого! – невесело подумал я. – Как весело…

Выйдя из ванной комнаты, мне показалось, что все стало в порядке. Не придав особого значения этому инциденту, я благополучно о нем забыл.

И не вспоминал до того времени, пока это не повторилось. Но теперь это состояние не уходило.

Так я начал привыкать к перманентному состоянию головокружения. Жизненной энергии было через край, и по началу такое состояние казалось временным пустяком, не заслуживающим серьезного внимания, даже по прошествии месяца жизни в нем.

Я считал тогда, что это связано с недостатком питания и витаминов в рационе. Энергии каждый день тратилось много. Многие клубы и рестораны в связи с дефолтом закрывались, и музыканты оставались без работы. Сосед предложил поработать грузчиком в ночное время, и я не отказался. Днем же нужно было идти в знакомый подвал и заниматься.