Алла Полянская - Невозможность страсти

– Кого я обманываю?

По-хорошему ему следовало ехать к Олешко, помочь ему, а ему хотелось в Озёрное, чтобы снова увидеть Лену. Он рассердился на себя – ничто не должно мешать делу, которое превыше всего, а дело у них есть, и не одно.

Девушка тонкая в кости, очень смуглая и большеглазая. Тонкий носик с небольшой горбинкой, брови вразлёт, короткие чёрные волосы – и застиранный больничный халат самого жалкого вида. Она сидела на кровати, уставившись в одну точку, и, похоже, на внешние раздражители не реагировала. Андрей набрал номер охранника.

– Узнали, кто она?

– Нет. Вряд ли она местная, мы пробивали по базе отпечатков и по базе пропавших людей, она в розыск не заявлена, в поле зрения полиции не попадала.

– Ну, это понятно. Кто-нибудь приходил к ней, интересовался?

– Нет, никто.

– Ладно, наблюдайте дальше.

Отключив телефон, он пошёл искать кого-нибудь из персонала. Больница муниципальная, и персонал не слишком заморачивается насчёт больных – сестринский пост необитаем, в кабинете врача тоже пусто, и только в манипуляционной гремит инструментами медбрат.

– Сюда нельзя.

– Знаю. – Андрей зашёл в помещение, морщась от резкого запаха какого-то лекарства. Отчего препараты так отвратительно пахнут? – Больная из четвёртой палаты не назвала себя?

– Вы из полиции? Так бы и сказали… – Парень отрывается от своих занятий и смотрит на Андрея. – Нет, не назвала. Вещество, обнаруженное в её крови, очень сложное, имеет психотропные свойства, и реакция человека после его употребления непредсказуема, но всегда сопровождается амнезией.

– Память не восстановится?

– Кто знает… может, когда-нибудь, но не в обозримом будущем. Послушайте, я не врач, учусь в меде, но то, что я прочитал в её карточке, говорит о том, что барышня вряд ли вспомнит, кто она и что с ней было, так что вам придётся потрудиться, чтобы найти её родственников, потому что скоро её выпишут, а куда ей идти, если девушка не знает даже, кто она такая?

– То есть амнезия полная?

– Ну да. Я об этом и говорю. Она вообще ничего не помнит.

Павел не помнит только часть своей жизни – то, что происходило с ним, когда он находился невесть где. А тут, значит, полностью.

– Ладно, я понял.

Андрей, оставив озадаченного эскулапа, вышел из отделения. Эта больница не похожа на ту, в которой трудится Семёныч, но больница есть больница, с некоторых пор Андрей терпеть не может больничный запах – он напоминает ему, что судьба иногда бывает такой сукой, что расстрелять её за это не мешало бы.

Лена проснулась от тишины.

Она и сама не знала, что её разбудило, но решила, что именно тишина. Когда ты живёшь в городе, привыкаешь к шуму: вокруг словно кипит котёл, и звуки, сливаясь в единый гул, образуют постоянный фон, которого не замечаешь.

Пока не попадаешь туда, где этого фона нет. Туда, где господствует тишина, а за елями садится солнце. Лена села в кровати и прислушалась. Птицы, наверное, уже разлетелись по своим гнёздам… И сумерки сгущаются, в открытое окно тянет свежестью и влагой, Лена с наслаждением вдыхает прохладу, в городе ей очень досаждает летняя жара.

Голова уже не болит, но ноет шишка на лбу, ссадины на руках и ногах припухли и доставляют дискомфорт. Лена знает, что через несколько дней всё это заживёт, но в данном случае несколько дней – это очень много, потому что есть дела, которые нужно решать. Есть работа, и её никто не сделает, Ровена в больнице, а Тимка – здесь, и возникла большая проблема в виде каких-то отщепенцев, пытающихся добыть её скальп и напавших на дом Роны. Что та ей скажет, когда узнает, что чужаки проникли в её дом?

Лена вздохнула и опустила ноги на пол. Нужно хотя бы найти Тимофея, надо выбираться из чужого дома и возвращаться в свою жизнь, потому что все эти практически незнакомые люди ничем ей не обязаны и неприлично пользоваться их добротой.

Сбитая коленка саднит и мешает двигаться, но Лена, поморщившись, несколько раз согнула и разогнула ногу, чтобы привыкнуть к ощущению. Нащупав кнопку включателя, Лена зажгла свет и посмотрела в зеркало. Да, шишка здоровенная – хорошо, что чёлка скрывает её, но это весь позитив.

Лена вышла из комнаты и пошла по коридору в ванную. Яркий свет и большое зеркало более детально показали масштабы разрушений, и она вздохнула: заживёт это не скоро, хорошо, если через неделю. Ну, допустим, можно носить джинсы, а на лоб опустить чёлку, но всё же неприятно. Как неприятно вспоминать события этого дня, их было слишком много, чтобы вот так, с ходу, их систематизировать: изгнание Сергея, события на Острове. Звучит это гораздо проще, чем было на самом деле. А ещё был Альбинос на кровати в её спальне, и был вкус его губ, и его руки на её теле. Конечно, это была игра, но ведь не совсем игра, а если не игра, то… что?

– Глупости.

Лена достала тюбик с ранозаживляющей мазью и намазала на ссадины. По крайней мере, не будет воспаления и заживёт гораздо скорее.

– Лен, ты тут?

Это Ника под дверью. Видимо, не обнаружила её в спальне и пошла искать.

– Ага. Сейчас выйду.

Лена открыла дверь и оказалась лицом к лицу с Никой. С ней она чувствует себя почти свободно, сама не понимая, отчего так происходит. Обычно она очень трудно сходится с людьми, но невозможно сложно сойтись с Никой, которая не обращает внимания на твою скованность, а просто говорит с тобой о разных вещах, спрашивает о каких-то мелочах, и как соблюсти церемонии, когда тебе, например, суют в руки кота.

– Подержи Буча, а то удерёт. Он проник в твою спальню и намерился улизнуть в окно.

Ника вошла в ванную и открыла шкафчик.

– Ага, вот мазь. – Она взглянула на Лену немного виновато. – Я дверь к тебе плотно прикрыла, и ты прикрывай, мы его на ночь стараемся не выпускать, к нам лисы иногда заходят, боюсь, как бы не покусали. У лис бешенство, знаешь? Идём, ужин готов.

– А мазь…

– Стефка коленку сбила. Ревёт, конечно, чтобы папа её покачал да пожалел, но чтоб к завтрему не напухло, надо намазать.

Забрав у Лены кота, она пошла по коридору в холл, и Лене ничего не оставалась, как последовать за ней. Миновав холл, Ника вошла в большую гостиную, где на стол собирали ужин, пожилая женщина принесла блюдо с печеньем, Тимка сидел на диване, уставившись в экран ноутбука, а в кресле Алексей укачивал всхлипывающую малышку. Лена остановилась на пороге, не решаясь войти.

– Вот, нашла. – Ника победно показала тюбик с мазью. – Идём, Лёш, отнесём её в комнату.

– Я сама. – Женщина, что принесла печенье, забрала у Ники тюбик. – Давай её мне, Лёш. У вас гости, принимайте. Идём, моя ласточка, иди к бабушке!

Девочка заплакала в голос, но женщина взяла её на руки и унесла.

– Лен, что ты как неродная? – Ника посмотрела на неё, застывшую в дверях: – Иди, будем ужинать. Тимофей, руки мыть – и за стол.