Алла Полянская - Невозможность страсти

– Ужас какой-то…

– Мне так казалось, когда я был маленьким.

– И единственный разговор с противным испорченным мальчишкой в школе раскрыл тебе глаза на то, что ты не один во Вселенной? Причём разговор был о половой жизни?

– Ага. – Тимка засмеялся. – Не знаю, почему, но так было.

– Чудны дела твои, Господи. – Лена фыркнула. – Я это запомню. Вдруг у меня когда-то будет свой ребёнок, буду знать.

– Я тебя тогда буду консультировать. – Тимка засмеялся. – Я сегодня с малышкой играл весь день, такая зверушка забавная. Неужели я тоже такой был?

– Был. – Лена улыбнулась. – Когда ты родился, я прибежала к вам – посмотреть на тебя. Папаша твой неделю в наркозе был – не просыхал ввиду рождения наследника, Рона и твоя бабушка нянчили тебя по очереди, и тут я вся такая нарисовалась – посмотреть. Ты был такой крохотный… просто невероятно крохотный, красненький, сморщенный, а они над тобой умилялись, говорили: «Посмотри, какой красавчик!» Я промолчала, конечно, а сама подумала: «О господи, какой ужас!» И не приходила к вам несколько месяцев, боялась, что не сдержусь. А потом Рона затеяла тебя крестить, Никиту позвала крёстным отцом – из-за меня же! И мы пришли вместе, тебе было четыре месяца, и ты оказался похожим на ангела. Но как в том красненьком сморщенном существе можно было рассмотреть будущего ангела, для меня загадка. А когда ты научился ходить, покоя от тебя не стало совершенно.

– Стефка смешная такая, с ней прикольно играть. – Тимка серьёзно посмотрел на Лену. – Мы отклонились от темы. Я просто пытаюсь понять: зачем одни люди покупают других людей в рабство. Ну, например, если для работы – то понятно. Но Андрей говорил, что покупают тех же детей – для секса. Это что значит?

– Педофилия – вот что это значит. – Лена вздохнула. – Помнишь, когда тебе было девять лет, в вашей школе какой-то тип набирал детей в детскую школу моделей?

– Помню. Меня тоже выбрал, но потом отказался.

– Отказался… – Лена невесело улыбнулась. – Твоя мать пришла в тот гадюшник, где он организовал эту свою «школу», и сказала ему, что, если он приблизится к тебе хоть на пушечный выстрел, она вырвет ему глаза и сожрать заставит.

– Мама так сказала?!

– О боже мой! Тимофей, ты кем считаешь свою мать, до сих пор думаешь, что она – Цветочная Фея? – Лена рассердилась. – Ты же её знаешь! Да, она так сказала. И мужик тот испугался до икоты.

– Но почему она так поступила?

– Потому что поняла о нём то, чего не понял никто из осчастливленных «перспективами» родителей. То, что потом, собственно, и случилось.

– Да что такое случилось?!

– Трое твоих соучеников, две девочки и мальчик, после летних каникул в школу не вернулись, да?

– Не помню… хотя – да, так и есть. Вот сейчас ты сказала, и я вспомнил, а тогда внимания не обратил, они в других классах учились. Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Лена с опаской посмотрела на Тимку. – Там были и другие дети из нескольких школ, причём дирекция помогала педофилу – организовывала так называемые кастинги. Разрешили этому типу ходить по классам и выбирать понравившихся «перспективных» детей. Ни один из директоров школ, куда обратился этот урод, не усомнился ни на минуту, и родители были в восторге – ах, модельный бизнес, такие перспективы, их дети – избранные! Кастинги, фотосессии, съёмки! И тот тип, что организовал эту «школу», причём не бесплатную, конечно же, делал фотосессии и съёмки проводил, длилось это больше чем полгода. Фотосессии, блин!

– Ну да, для моделей это обычное дело.

– Конечно. – Лена вздохнула. – Только фотографии оказались на порносайтах для педофилов. Папаша одной из девочек иногда посещал порносайты, но не наши, а зарубежные – чем-то они от наших отличаются, не знаю чем. Ну, вот и зашёл он на один из таких сайтов, а там есть всплывающие окна, и в одном из них он увидел свою девятилетнюю дочку. Он сначала глазам своим не поверил, ссылка вела на платный сайт, он оплатил вход и нашёл там все эти «фотосессии». Причём девочку фотографировали не просто обнажённой… там и видео было, где с ней делали такое, что… причём сайт этот, я повторюсь, был иностранный, и хостинг, и домен тоже где-то не то в Южной Америке, не то в Африке. Ну, вот так всё и открылось. Я не знаю, что чувствовал тот отец, когда увидел всё это – ну, что с его ребёнком вытворяют, но врагу такого не пожелаю. Началось расследование, все дети оказались запуганными и сломленными, с ними долго работали психологи, хотя я думаю, когда такое случается, уже поздно что-то делать, такая травма не проходит. Деятеля этого арестовали, а в тюрьме его зэки почти сразу зарезали, до суда он и не дожил, подельников своих не сдал, а они были. Пострадавших детей по-тихому из школы забрали – по крайней мере, из твоей точно забрали, – директоров, допустивших педофила в школы и способствовавших, хоть и по неведению, его «кастингам», уволили, но один мальчик через пару лет покончил с собой, насколько я знаю. Не смог справиться. Что с остальными, бог знает, надеюсь, они смогли это преодолеть, я уповаю на то, что детская психика более подвижна.

– Я не знал…

– Конечно, не знал. Ровена очень берегла твой внутренний мир, она бы ни за что не сказала тебе. Я о чём толкую: твоя мать в один момент поняла то, что до остальных дошло только тогда, когда над их детьми надругались.

– Как она это поняла?

– Я не знаю. – Лена вздохнула. – У неё много есть такого, чего я не понимаю, но самое, на мой взгляд, важное то, что она умеет видеть суть людей, явлений, процессов. Это всё равно что решить уравнение, просто написав правильный ответ, потому что решение расписывать долго и скучно, а ответ очевиден. Вот так для неё очевидно многое, а остальные решают уравнение долго и чаще всего неправильно. Вот и поняла она всё насчёт того мужика, и даже сказала учителям в школе, что он подозрительный, но её сочли нервной скандалисткой, понимаешь? А доказательств у неё не было, просто ощущение. А когда всё раскрылось, вспомнили её предостережения, да поздно.

– Тогда почему она вышла за отца?

– Она по наивности своей думала, что он изменится ради неё. – Лена серьёзно посмотрела на Тимку. – Она в юности не знала, что люди не меняются. Он ведь был очень неглупым парнем, кроме внешности, там башка нормально варила. И добрый был. Просто… чёрт его знает, откуда у многих наших мужиков понимание мужественности связано с сидением с корешами, с питьем водки и прочими безобразиями. И теряется ум и доброта, и сама личность теряется, а Рона думала, что она для него будет значить больше и он одумается. Вот и вышла за него. Это потом пришло понимание, что не меняются люди.

– Совсем?

– Совсем.

– Понятно. – Тимка смотрел себе под ноги. – Знаешь, я сейчас, наверное, понял, зачем этим уродам покупать себе детей. И вообще – рабов. Это же власть! Не просто над подчинёнными или официантом, там власти нет, есть субординация, чуть что не так, тебя же по судам затаскают. А тут власть абсолютная: делай что хочешь – насилуй, калечь, избивай, мори голодом, и никто тебе ничего не сделает, потому что этого раба словно и нет на свете, и даже если его убить и выбросить на свалку, его найдут, и только.