Алиса Ганиева - Жених и невеста

– Ха-ха-ха, – громогласно засмеялась мать, – ты хоть сына не смеши, он у тебя адвокатом в Москве работает, ещё не такого навидался.

– Мама, ну я, конечно, навидался, но ты тоже кидаешься делать выводы. И дома, я давно заметил. Спрячешь куда-нибудь нужную вещь или деньги, а потом не можешь найти и сразу всех обвиняешь. Строишь сценарии: кто стащил, когда, каким способом.

– Правда, правда, – закрякал опять отец.

– Ну вот, пожалуйста. Приехал, чтобы мать пилить. С отцом заодно, – возмущённо замерла мать, до того активно переставлявшая посуду у раковины. – Ты тут особо не расслабляйся. Ты же знаешь, что банкетный зал снят на тринадцатое и деньги уплачены.

– Вот не надо сейчас…

– Надо. Иначе ты до старости не женишься. Как дед Исхак, который с ума сошёл и каждую ночь в могилу ложился вместо постели. И «ясин» [8]сам над собою читал.

– Ты хоть дай человеку отдохнуть, два дня в поезде трясся, – вступился за Марата отец.

– А ты, Асельдер, ему дурную услугу не делай. Сам-то куда без меня. – Потом как будто вспомнила о чём-то, метнулась к плите. – Всё, Марат, бери чай, я с чабрецом заварила. Пей, а я сейчас сбегаю за списком. И ты, Асельдер.

Мать хлопнула на застеленный японской клеёнкой стол тяжёлые чайные ложки, поднесла, держа за не успевшие нагреться краешки, горячие стаканы с чаем и умчалась, опять на ходу поправляя упрямые шпильки в посеребрённых годами волосах.

– Фуф, – выдохнул Марат, улыбаясь.

Отец не заметил его улыбки. Он сосредоточенно дёргал себя за мочку уха и молчал, задумавшись.

– О чём думаешь, отец?

– Я? – переспросил тот, очнувшись и пересаживаясь к столу. – Я думаю, что хорошо бы тебе от Русика этого балетного подальше.

– Ты что, отец?

– Мне его родные говорили, он на женщин вообще не смотрит. На борьбу не ходит. Вместо борьбы какие-то парные танцы у него, кадрили.

– Танго…

– Танго-манго. А прошлую зиму всё время плавать ездил в море, как больной. В ластах.

– Отец, умоляю, ты кого слушаешь? Русик – нормальный пацан.

– Тем более он у мечети за «железкой» живёт.

– Да он никак с религией не связан. Ему вообще всё это по барабану.

– Вот и это тоже плохо, если по барабану. Эти мечети тоже… Ты не знаешь, что вчера было?

– Да тут каждый день что-то.

– Короче, Духовное управление прислало за «железку» своего собственного имама. На замену тому, которого они после основания выбрали, ещё несколько лет назад. Из города, значит. И этот назначенный имам на «Приоре» прикатил, а с ним ещё много машин со спортсменами, автоматчиками. Чуть снова драка не случилась.

– А чего это Духовное управление обостряет?

– Раньше, наверное, им Халилбек мешал. Он же опекал эту новую мечеть, деньги давал. А теперь они думают, раз Халилбек в тюрьме, запросто можно своего человека поставить. Но народ такой сплочённый там оказался. Они своего имама на руках носят. И не пустили его сменить.

– Они все «вахи» в этой мечети? Вместе с любимым имамом?

– Откуда я знаю, Марат? Сейчас разве можно понять, кто есть кто. Но, думаю, зря муфтият так осмелел, что новых имамов вместо старых, избранных, силой навязывает. Халилбек тоже ещё выйти может.

– Всё-таки побаиваешься, – не удержался Марат, допивая чай.

– Ле [9], ты что, думаешь, ты в Москве адвокат, значит, отцу можешь хамить, – вспыхнул отец.

– Да ты что, извини, я же просто…

– Что просто? У меня завотделом в Институте то же самое говорит, что я говорю. «Побаиваюсь»… Ты бы других видел! Никто против Халилбека и пискнуть не смеет. Кроме твоей глупой матери. Выжидают, кто победит.

Послышались шаги, и на веранду вернулась мать с исписанной бумажкой и ручкой в крупной руке.

– Я пошёл, – засобирался вдруг отец.

– Куда? – громко поинтересовалась мать.

– К Шахмирзе.

– А, ну иди, только смотри, у них не кушай. А то жена Шахмирзы, наверное, думает, что я тебя голодом морю и ты к ним за даргинским чуду ́ [10]бегаешь.

– Молчи, слушай. Лучше свой список разбирай, – привычно клекотнул отец.

И вышел на крыльцо обуваться.

– Ну, смотри, – начала мать, доставая из кармана халата очки и расправляя свою бумажку со списком подходящих девушек на выданье, – первая у меня идёт дочка Бариятки.

– Ну, нашла, с кого начать. Она же двух слов связать не может, – запротестовал Марат.

– А тебе нужно, чтобы она с трибуны выступала? Смешной ты тоже, Марат. Главное, чтобы с совестью была, а не такая, которой лишь бы хапнуть. Как воровка, про которую Зарема мне рассказывала…

– Мама…

– Заремина односельчанка, оказывается, сначала жениху согласие дала, золото с него получила, а потом сбежала в другое село с золотом и за другого вышла. Теперь её семья от позора за порог не суётся. Компенсацию собирает.

– Ну что за глупости? Это явно сама тётя Зарема придумала, у неё подходящее воображение. Кому это золото вообще нужно?

– Что значит, кому нужно? Я для твоей невесты уже сто тысяч отложила. И магазин присмотрела в городе. Схожу с ней, пускай сама выбирает на эту сумму. Заодно на вкус её посмотрю. Если крупные цацки выберет, которые на три километра блестят, мы, может, отворот-поворот сделаем. Зачем с цыганской дурой связываться?

– Да про Барияткину дочь сразу понятно, что дура.

– А ты что, с ней разговаривал?

– Я её страницу в интернете видел. Всё время саму себя фотографирует. А ещё картинки: котята, дети читают Коран, статус «я – дерзкая персона с 05 региона», состоит в группе «Красоточки-дагестаночки-мусульманочки»… Вычёркивай!

Мать вздохнула с непониманием, покусала губу, занесла ручку над нужной строчкой и, помедлив, вычеркнула.

– Кто там следующий? – зевнул Марат.

– А что ты зеваешь? – покосилась на него мать. – Вот послушаешь Сабрину, у тебя эти зевки в кишках застрянут и до рта не дойдут.

– Какая ещё Сабрина?

– О, такая умница! Как академик! Из семьи Шаховых. Отец – военный, мама кардиолог, дедушка директором театра был… Золотая девочка! Медицинский на красный диплом закончила.

– Фотография есть? – полушутя-полусерьёзно полюбопытствовал Марат.

Но мать как будто готовилась к вопросу. Полезла рукой в карман и вытащила фотокарточку, с которой холодно глядела тонкогубая красавица с длинными тёмными бровями.

– Откуда фотографию взяла? – удивился Марат.

– У Фирузы с Проспекта попросила.

– А у Фирузы она откуда?

– Фирузин покойный муж вообще-то был братом Шахова. И сын её Шах, с которым вы на юрфаке учились, двоюродный брат Сабрины.

– А, так это сестра Шаха. В городе живут?

– Рядом с центральной площадью! Пойдём к ним в гости прямо завтра. У них там дядя полгода назад от инфаркта умер, так что предлог есть. Выразим соболезнование, а вы приглядитесь друг к другу.