Никки Каллен - Рассказы о Розе. Side A

– Я тебе кровью пиджак испачкаю, – и тут Дэмьена вырвало, на пол, всем мороженым.

– Ничего, о, Боже, у тебя сотрясение, надо вызвать «скорую».

– Мне надо валить из этого города, – сказал Дэмьен. – Я устал от всего этого… – и закричал. – Я устал, черт возьми! Я устал! Я просто хотел написать книгу о Соборе, да что, черт возьми, вам всем нужно от меня?!

Кори обхватил его крепко, как ребенка, у которого истерика перешла в эпилептический припадок; и Дэмьен успокоился; закрыл глаза; его лихорадило, но не сильно – умыться, поспать и всё пройдет; и они так стояли долго-долго, Дэмьен почти заснул, как вдруг Кори заговорил – негромко так, будто зная, что тот почти спит – будто на ночь сказку дополнительно рассказывая – страшную сказку – с грустным концом – к черту такие сказки – под грохот ветра, бьющего в стены, в двери…

– Прости меня, Дэмьен. Я говорил, что у меня разбито сердце. Я жил в маленьком городке, католический приход был в соседнем городе, и мы ездили туда каждое воскресенье на машине с мамой – отец не верил в Бога; после мессы – чай и воскресная школа – дети со всех окрестных поселков и городков – и это был большой праздник для нас всех – посещение церкви – мамы и папы, у кого были и не пили, надевали лучшие наряды, и на нас натягивали лучшее – матроски, белые рубашки, бабочки… В церкви была одна славная девушка – Боже, да что там славная, она была самая красивая во всем приходе – Марианна – я называл ее кис-кис, такая она была сладкая… Я думал – вот вырасту и женюсь, поведу ее в белом-белом под венец; она была из очень богатой семьи – очень богатой, как-то по-киношному – ее семья жила в замке на вершине горы, у нее был брат Макс и очень строгая мама – настоящая королева.

– Ты был влюблен в принцессу.

– Да, я был влюблен в принцессу.

– А потом?

– А потом мы стали большие, и я думал, как бы наши дружеские, с воскресной школы отношения перевести в более…

– Плотские…

– Нет. В любовные. Я приносил на каждую мессу ей цветы – белые розы, мелкие такие, их продавала одна цветочница у меня в городке, они были как жемчужины; Марианна улыбалась и брала букеты; мы много болтали, гуляли, обменивались пластинками и книгами; они с братом были близнецы, и он тоже часто гулял с нами, но он был отличный парень; потом мы все трое поехали воспитателями в детский приходской лагерь; а потом… потом нам назначили нового настоятеля.

– Появляется Дракон.

– Да, появляется дракон. Красивый манерный хлыщ с синими глазами, черноволосый – просто соблазнитель из оперы. И пошли слухи… И я пришел к Марианне и спросил… А она… она заплакала, сказала, что любит его больше жизни. И что беременна, – Кори замолчал.

– А потом?

– А потом я уехал.

– Ты не помог ей?

– Чем?

Дэмьен поднял с вельветового плеча голову; лицо его было залито кровью, переломанный нос хрипел, волосы слиплись от дождя, и пахло от него ребенком – молочной рвотой, ореховым потом, молодой горячей кожей – травой и солнцем; и Кори подумал – это самое очаровательное существо, после Марианны и щенка, которое я держал на руках…

– Ты должен был остаться с ней, поддержать ее, жениться, может быть. Ты просто струсил. Иосиф не струсил.

– Иосифу явился ангел.

– Я твой ангел. И я тебе говорю – ты должен был остаться с ней. Ты написал ей, хотя бы, хоть раз, ее брату, вашим общим знакомым?

– Нет.

– Ты вообще не знаешь, что дальше было с беременной от Дракона Принцессой?

– Нет.

– И с Драконом ты не сразился?

– Нет.

– То есть меня сегодня ты ударил, а Дракона тогда, много лет назад, нет? Ты решил, что я такой же… О, Кори… отпусти… – Кори опустил Дэмьена мягко на пол и вдруг расплакался – такой огромный парень, дерево, корабль, а не человек. Теперь Дэмьен обнял его.

– Кори… ну что ты? Так бывает, к сожалению, есть священники, которые спят со своими прихожанами – ты знаешь, это в газетах постоянно; я не могу принести тебе извинений от лица Церкви, потому что пока не являюсь ее частью, но я хочу сказать, что Церковь – это не только такие священники и те, кто их покрывает, Церковь – это мы – обычные хорошие люди, и мы должны помнить, что такие люди – не Бог, не Его наказание – это происки Дьявола… люди часто забывают о Дьяволе, а он гораздо ближе к нашим сердцам, чем нам кажется – я вижу, все эти годы ты жил под его красной черной властью – и как мне жаль тебя, Кори…

Кори плакал.

– Я… сегодня утром на стройке подобрал щенка, – разобрал Дэмьен сквозь рыданья. – Такой хорошенький, толстенький…мы чуть не подрались за него… мне его отдали, потому что я живу один… Я весь день с ним играл, купил ему всего, а когда узнал, что ты ушел с Мюриэль, так психанул, что захотел сделать кому-то больно… я выгнал его, Дэмьен… выставил на улицу, во двор, полный мальчишек и машин, маленького щенка… и сразу начался ураган, и я понял, что Дракон настиг меня… я проклят… я погубил невинную душу…

– Пошли, – сказал он твердо – вдруг внезапно прошло – голова, нос – запекшаяся кровь всё еще мешала дышать, и пахло от него ужасно – но голова перестала кружиться, и стало всё ясным, как день – будто он плеснул себе водой из родника, полного звезд. – Пошли за мной… в бурю-ураган – пошли, я знаю место, где помогут.

– Искать щенка?

– И щенка поищем, и найдем, вот увидишь… ты ему имя придумал, чтобы искать?

– Нет еще.

– Ничего, найдем. Джелли, Мюриэль, Маттиас – все люди мира нам помогут.

– Куда мы?

– Мы же католики – куда мы можем еще пойти? В Собор…

На улице стихло – будто кто-то остановил небо на пару минут, прислушиваясь к разговору внизу – их или чьему-то – неважно – они шли и шли; «такси?» – но не было ни одного такси; пустые улицы, желтые фонари – и тишина – в предчувствии – Дэмьен вдруг начал рассказывать в этой тишине ночного после-бури Асвиля комикс Тео – и Кори слушал – «а твоему другу можно рисовать комиксы за деньги?» «нам пока всё можно; я вот книги пишу, думаешь, на что я тут живу, ем и одеваюсь – я сочинительством зарабатываю с четырнадцати лет» «а я сделал первый свой заказ – я еще плотничаю – могу сделать тебе книжные полки в Собор, в библиотеку, если хочешь, потом, грамотные, – в девять – я починил ступеньку на лестнице у соседей в доме – папа там был безрукий – соседка потом меня называла, пока я не уехал, «муж на час»» – и вот он, Собор – на ступени намело листьев и пакетов, – но буря Собору нипочем – все окна и витражи сияли – будто в Соборе шел какой-то праздник – День всех святых, Рождество, Пасха, Вознесение Марии; двери были приоткрыты, будто кто-то уже до них вошел, не закрыл, потому что знал, что там, сзади, еще люди, много, потоком, как в метро; Дэмьен толкнул одну – и захрустело под ногами – он вскрикнул – все люстры горели, и все свечи, и все лампады – и храм весь сверкал, как будто выпал первый снег, как будто каждая снежинка – бриллиант – «церковь вся в бриллиантах» – как у Талбота – а Распятия не было – покачивались от сквозняка тонкие тросы, на которых оно держалось – и эти осколки под ногами – весь неф ими засыпан, все лавки, весь алтарь, – вот что сверкало, вот что за бриллианты.