Маша Трауб - Чужой ребенок

– Вина.

Пришла Лена и села мимо стула. Иван едва успел ее подхватить.

– Откуда вы, я забыла? – обратилась она к жениху. – Из Киргизии? Или Казахстана?

– Мама-а-а, – затянула Ника.

– Вот, Лариса, познакомься, мой зять, – Лена глотнула вина, – ни кола ни двора.

– Мама-а-а, – взвыла Ника.

Лариса заметила, что Ника в выборе спутника жизни оказалась верна себе – безымянный и бессловесный. Никто так и не сказал, как его зовут, а спросить было неудобно.

– А правда, у Никуши платье красивое? – вдруг разулыбалась Лена.

– Да, очень, – согласилась Лариса. Платье и вправду было роскошное. Белое, без бретелей, пышное, усеянное по подолу цветами. Только одно портило наряд – Никина прыщавая спина и вываливающаяся из тугого лифа белая грудь в синих прожилках.

– Лариса, попробуй торт, – велела Лена, – на заказ делали. Триста долларов выкинула. И полторы штуки за платье. Зато зять у меня теперь менеджер по продажам. Раньше продавцы были, а теперь менеджеры.

– Лен, перестань, – сказал Иван.

– А можно мне кофе? – попросила Лариса.

– Щас сварю. – Лена, шатаясь, отправилась на кухню.

Лариса пошла в ванную и заглянула к Лене. Та курила в открытую форточку и плакала.

– Ты чего? – спросила Лариса.

– А как ты думаешь чего? Ты посмотри, кого она нашла. Он же урод, еще и ниже ее ростом. Как будто получше никого не было… Из жопы какой-то, ни прописки, ни работы, ничего.

– Она его любит?

– Да откуда я знаю? При чем тут любовь-то?

– А зачем вы на свадьбу согласились?

– Да надоело. Шляется и шляется. Сколько можно? Уже пробу ставить негде. Три аборта.

– Может, ничего? Будут жить.

– Ага, она его прописывать здесь хочет. У него, видите ли, регистрации нет.

– У вас же есть юрист. Посоветуйтесь.

– Да уже. Ничего он не получит.

– А жить они где будут?

– Ника здесь хочет. Или на даче. А ему все равно. Удобно же – на все готовенькое. Видеть его не могу. Страшный такой. Как она с ним в постель ложится?

– Лен, да ладно тебе.

– Знаешь, она ведь у меня вроде не дура. И были у нее приличные ребята. Где она его нашла только? А этот ее как загипнотизировал. Вот что говорит, то она и делает. Я его сама иногда боюсь. Смотрит, а глаза водянистые. Задняя стенка черепа светится. Ужас.

– Что Иван?

– А что Иван? Ему все равно. Говорит, лишь бы Нике хорошо было.

– Ну, в принципе, он прав.

– И ты туда же. Да… Был у нее один – последний как раз, очень мне нравился. Старше ее, конечно, но зато с работой. Зарабатывал прилично.

– И что?

– А то. Женат. И ребенок маленький. Год обещаниями Нику кормил – говорил, что разведется. Вот ведь гад.

– Она знала, что он женат?

– Знала, конечно, он и не скрывал. И я знала. Но он так к Нике относился… Не развелся. Сказал, что не может из-за ребенка. Как будто мало разведенных мужиков. Тоже мне проблема. Его ж никто не заставлял ребенка бросать. И потом – если он на сторону ходил, значит, никакой семьи там не было. Или такая жена, от которой не знаешь куда сбежать.

– Лен, что-то ты по-другому заговорила.

– Почему? Я всегда так думала. Ой, не знаю, что будет… Мне кажется, Ника назло за этого замуж выскочила. Ладно, на тебе кофе, пойдем торт есть.

Опять сели за стол. Лена пила водку, заедая тортом. Крошки сыпались на платье. Безымянный муж положил руку Нике на коленку – та недовольно дернулась.

– А твой как? – спросила Лена.

– Кто?

– Даня.

– Растет. Ничего.

– Тоже еще подарочек. Намучаешься ты с ним.

Лариса не обиделась. Уже устала обижаться.

– Мама тоже говорит, что я жизнь себе сломала.

Наталья Ивановна считала, что ее дочь совершила самую большую ошибку в своей жизни. Когда Лариса сообщила, что оставляет Даню себе, мама кричала не хуже Лены. И про наследственность, и про «зачем тебе это надо?».

– Это будет мой ребенок, понимаешь? – плакала Лариса.

– Ты совсем дурная или как? Какой твой? Каким местом он твой? – вопила в трубку Наталья Ивановна.

– Мам, я не могу родить ребенка. У меня бесплодие, – призналась Лариса.

– Глупости, у тебя не может быть бесплодия. Не к тем врачам ходила. У тебя абортов не было, и сама здоровая. Это Игорь твой виноват, – не сдавалась Наталья Ивановна.

– Мам, но Даня уже у меня.

– Понянькалась, и хватит. Ищи эту кукушку или вон папаше отдай.

– Я его не отдам.

– Но меня в бабушки можешь не записывать.

– Ты хоть приезжай, посмотри на него.

– А что мне на него смотреть? Что я, детей не видела?

Даньке уже годик исполнился, когда Наталья Ивановна его увидела. Ларисе нужно было уехать – она пыталась устроиться на работу.

– Мама, ты можешь приехать посидеть с Даней?

– Не могу. А на кого я внучек брошу?

– Мам, я тебя ни о чем не просила. Один раз. Мне не с кем его оставить. Помоги. Всего на несколько часов.

– Да, сначала один раз, потом еще раз, а потом сделаешь из меня няньку.

– Обещаю, мам, только завтра. Больше я тебя ни о чем не попрошу.

– Хорошо, – сдалась Наталья Ивановна.

Наталья Ивановна приехала недовольная. Лариса заранее настроилась молчать и не возражать.

– Почти два часа до тебя добиралась. Кошмар! – сказала мать с порога. – Как у вас душно. Ты совсем не проветриваешь?

– Мам, еда на плите, в кастрюльках. Вот список таблеток, которые нужно дать Даньке после еды. – Лариса протянула листок.

– Он что, болеет? Почему ты не сказала? Что у него, грипп? Простуда? Я же могу своих заразить, – начала возмущаться Наталья Ивановна.

– Нет, мам, нет. Это витамины, для костей, для сосудов, чтобы спал нормально…

Наталья Ивановна изучала список.

– Да тут на целую пригоршню. А зачем ему эти таблетки? Их Андрею Петровичу прописывали… Странно.

– Мам, что врач сказал, то я и даю.

– Ну, не знаю. Я тебя никакими лекарствами не поила. И внучки только аскорбинку едят. Здоровенькие, тьфу-тьфу. Не буду я разбираться. Придешь, сама дашь.

– Ладно, ладно. Иди в комнату. Он спит. Скоро проснется.

– Он говорит уже?

– Нет.

– Странно. Пора уже. Внучки обе заговорили рано. И сразу чистенько.

– Он мальчик. Мальчики позже начинают говорить.

– Ну, не знаю. А на горшок он просится?

– Нет. Пока нет.

Лариса видела, что мама получила подтверждение худшим из своих подозрений. Она, видимо, решила, что ребенок насквозь больной и отстает в развитии.

Когда Лариса вернулась, мама была в ярости.

– Ну, как дела? Устала?

– А как ты думаешь? Это не ребенок, это наказание. Не ест, не играет. Только орать умеет. А я не пойму, что он хочет. Измоталась вся.

– Спасибо, мам.

– Не знаю, что из него вырастет… Ой, Лариса, смотри…

– Да, мам, я знаю. Все знаю. Спасибо тебе.

Наталья Ивановна уехала. Она спешила. Ее ждали говорящие, некричащие, приученные к горшку, спокойные внучки.