Наталия Терентьева - Маримба!

– Как ты сказала? – фыркнула Катька.

– А кто он, если падает с велосипеда? Цепеллин и есть, котлета картофельная…

– Подожди, мам, ты еще самого главного не слышала…

После того, как юный принц Цепеллин упал, расшиб колено, не больно, но обидно, Катька решила сделать передых и предложила ему искупаться, благо погода выдалась на славу. Густо-синее небо, ветерок слабый, так, слегка, чтобы не расслабляться – не южный курорт, в самом деле. На море были приличные волны – они могут быть и в совершенно тихий день. Но это же так упоительно – прыгать в высокой ледяной волне, в белой искрящейся пене. Нырять с головой или не нырять, а ждать, пока об тебя разобьется волна, и ты окажешься внутри острых, щекочущих пузырьков, бодрящих, веселящих твое тело и дух…

– А у тебя был с собой купальник? – спросила я.

– Был. Мам… Что ты так грозно раздуваешься? Сидишь, как кобра с капюшоном…

– Кобра! – усмехнулась я. – Ты же не спрашивала – можно купаться одной, нельзя!

– Мам, я же не одна была, с мужчиной…

– А-ах… – Я не успела даже осознать то, что сказала Катька, как кто-то сжал мое сердце тяжелой холодной рукой, слегка его подергал, потряс, положил на место, но не на то. Сердцу было неудобно, неприятно, оно никак не могло успокоиться и отвлекало мое внимание.

– Мам, ты что? – испуганная Катька взглянула мне в лицо. – Тебе плохо?

– Да нет, мне отлично! Просто это так звучит… Дико… Ты – с мужчиной.

– С мальчиком, мам, с мальчиком! With a boy! Тебя так больше устраивает?

– Да. Всё. Говори дальше. Был купальник. Так. Надела тайком.

– Да, тайком, – кивнула Катька.

– Черный?

– Черный.

– Та-ак, хорошо. Поп-группа «Серебро». Секс-символ муниципального района Хорошево-Мневники Катя Данилевская, с ногами, которые растут от шеи, в черном купальнике и грудью второго размера, в четырнадцать лет. Отлично. Хорошо, что Данилевский сейчас далеко, абсолютно не в курсе и единственное, что его волнует, это хорошо ли поела его жирненькая дочка…

– Мам… – Катька с большим трудом, но набрала полные глаза слез.

– Поплачь-поплачь, секс-символ!

– Мам, у меня сороковой российский размер, почему я жирненькая?

– Тебя только это задело? А то, что ты… вообще… в черном купальнике… со своими ногами…

– А с чьими ногами мне было идти на пляж, мам? – мирно спросила Катька, заплакать ей так и не удалось, она изловчилась и поцеловала меня в нос. – Ну не сердись! Он очень хороший, смешной!

– Разглядывал тебя на пляже?

Катька потупилась.

– Разглядывал.

– И что, – тяжело вздохнула я, – ему понравилось то, что он увидел?

Катька подняла на меня смеющиеся глаза.

– Понравилось.

– И что он сказал в результате?

– Что я… моложе на восемь лет.

– Удивительно, какое откровение! Ну ладно, а как вы поплавали?

– Да плавать невозможно было. Волны высокие… И он не очень любит море.

– Ну да, понятно, литовский синдром. Живут у моря, а свое море не любят. Холодное, суровое… Ну попрыгали хотя бы в волнах?

– Попрыгали, – вздохнула Катька. – Но с тобой веселей, мам. Он… как-то не очень радовался, что ли.

– Боялся?

– Может, и боялся. Попрыгали пять минут и вышли. Он сказал, что предпочитает плавать в спокойной воде. В озере.

– Может, плавать не умеет вообще?

Катька пожала плечами.

– Какая разница, мам…

– Все равно нравится, да?

– Да, – кивнула она. – Очень нравится.

– Не понимаю.

А должна понимать.

– А что нравится-то, Кать? Мордашка?

– Ну… мам… он такой… беззащитный, когда в очках… А без очков красивый.

– Смена гендерных полюсов, я же говорю. Что хорошего в том, что мужчина беззащитный? Ты его защищать, что ли, должна? А красивый – это вообще ужасно, поверь мне! Сама выбирала красивых… Как липкая лента будет… для посторонних мух! Ладно. О чем вы говорили?

– Обо всем! – счастливо засмеялась Катька. – Обо всем, мам! О музыке, об Интернете, о Литве, обо всем! Так здорово!

– Да уж куда здоровей! – отмахнулась я. – С велосипеда падает, плавать не умеет, в волну не ныряет, нуждается в защите и опеке и жутко красивый, когда смотрит на тебя подслеповатыми глазами. Я тут фотографии посмотрела на его страничке в «Фейсбуке», пока тебя не было, мне показалось, что у него зрачки как-то не фокусируются в одной точке… Нет, тебе не казалось?

– Казалось, мам… – трагически согласилась Катька. – Что это, косоглазие, да? Это передается по наследству?

– Ка-а-атя-а-а-а! – закричала я так, что зашевелилась штора у раскрытого до полу окна.

Из-за шторы вышел испуганный кот, которого я кормлю по утрам и вечерам. – Какое наследство? Ты что, собираешься от него детей рожать? Тебе сколько лет?

– А зачем встречаться, если не думать о будущем? – на полном серьезе ответила мне Катька. – Мам, мне читать нечего. Пойдем в книжный, что ли?

– Пойдем, спросим, нет ли у них «Лолиты».

– Я прочитала вчера, в Сети… – проговорила Катька, не глядя на меня.

– Ясно! – горько усмехнулась я. – Тогда Лолиты-2, Лолиты-3…

– А что, есть продолжение?

– Есть!!! Пишется сейчас как раз, вот на этом компьютере! – Я изо всей силы стукнула по своему собственному ноутбуку. – Да черт побери! И ведь ни с кем не поговоришь обо всем об этом!

– Со мной поговори, мам, – дружелюбно предложила Катька. – Я тебя внимательно слушаю.

– Это я тебя внимательно слушаю, Катя Данилевская!!! Что было дальше?

– Девочкам в классе я бы наврала, мам, а тебе скажу честно. Ничего не было, к сожалению.

Я потерла сердце, которое как раз успокоилось. Слегка только подергивало и постукивало, мягонько так, тихонько… «Тук-тук… тук-тук-тук… Как там у вас дела? В вашем королевстве перевернутых зеркал, Лолит-велосипедисток и задастых, жутко обаятельных, искренних маримбистов?..» Маримба – это такой инструмент, на котором играют ударники, чьи родители никак не могут успокоиться, что их дети не захотели извлекать благородный звук из рояля или скрипки… на худой конец аккордеона или балалайки…

– Что?! – воинственно стала наступать на Катьку я, уже больше для проформы. – И даже не целовались?

– Мам, ну что ты так бесишься? У нас все почти девочки во втором классе уже целовались. Кто на даче, кто в лагере.

– Поэтому я тебя в лагерь и не отпускала!!! Не хотите ли вашу Катеньку по бесплатной путевке в лагерь отправить? Чтобы она там целоваться в восемь лет научилась? Нет, спасибо, не хотим!!!

– Мам, мам, – Катька погладила меня по плечу. – Ну успокойся. Мы с Лео не целовались. Ну, то есть…

– То есть… – я внимательно посмотрела на бурно зардевшую Катьку.

– То есть… Так как-то все было… Обязательно рассказывать?

Я отвернулась от бедной Катьки и столкнулась взглядом с самой собой в зеркале большого шкафа. Не юная, уже не красотка, скажем так – бывшая красотка, с двумя тяжелыми разводами и кучей душераздирающих книжек о любви, где истории всегда отлично заканчиваются, как положено, чтобы, закрыв книжку, хотелось жить дальше. Ведь в реальности не всегда хочется жить, когда закрывается последняя страничка самого твоего лучшего, самого интересного, самого искреннего романа…