Вадим Норд - Девушка по имени Августа

– Пушечки есть зато, – сказала вслед ему продавщица, не столько пытаясь пробудить желание купить «Аврору», сколько по профессиональной привычке оставлять за собой последнее слово.

Но кто ищет, тот всегда найдет. Хотя бы комплект из трех красивых кухонных полотенец с рисунками на питерскую тему – Медный всадник (куда ж без него?), Петропавловская крепость, ангел на Александрийском столпе. Рисунки были графитовыми, или то были специально обработанные фотографии. Мелковат, конечно, подарок, но зато красив. Матери должен понравиться.

Справившись с одной задачей, Александр приободрился и начал искать подарок Августе. Планов заранее не строил, а решил купить то, на что, как принято говорить, «глаз упадет». Что-то личное, красивое, можно и не совсем полезное, потому что Августа любит безделушки, всю квартиру ими заставила, но лучше бы, чтобы полезное. Дарить полезное – это высшее проявление заботы, только надо подгадать.

А для того, чтобы подгадать, надо много знать. Александр припомнил то, что ему уже было знакомо из гардероба Августы, пытаясь хоть как-то оценить ее предпочтения, и обратил внимание на то, что коричневая сумка Августы была довольно поношенной. Ну, не «поношенной», потому что вещи из настоящей кожи служат долго, так «заслуженной», короче говоря – новая сумка была очень даже уместна. Точно такого же цвета, чтобы гармонировала с перчатками и сапогами. Гаммой туда, гаммой сюда – не столь уж и важно, главное не выходить за рамки светло-коричневого.

Стиль? Тут все просто. Емкая, красивая, не аляповатая, гибрид изящества и практичности. «Так и быть», – решил Александр и пошел покупать сумку.

От услуг милой, беспрестанно щебечущей продавщицы он вежливо отказался, сказав, что посмотрит сначала сам. Минут десять вдумчиво изучал ассортимент, выбрал три артикула и застыл в раздумье. Выбирать наиболее подходящее из подходящего нелегко. Все три сумки красивы, удобны, насколько мог судить Александр, и сделаны качественно. И стоили они примерно одинаково, с разницей в триста-четыреста рублей. Продавщица, поняв замешательство Александра, оживилась и ненавязчиво намекала на то, что если выбирать трудно, то надо покупать все три.

– У современной женщины должна быть как минимум дюжина сумок! – убежденно заявляла она. – А лучше – больше. Сумок, как и обуви, много не бывает…

– Вы правы, – согласился Александр. – Это шкафы бывают маленькими. И квартиры.

Иронии в его ответе продавщица не расслышала. Приняла за чистую монету, то есть – за прямое и безоговорочное согласие, и продолжила обработку.

– Если вы возьмете все три, то получите скидку пять процентов!

– Я возьму вот эту! – наугад сказал Александр.

– Вы уверены? – с надеждой переспросила щебетунья.

– Да, – ответил Александр и достал из бумажника кредитку.

«Все мужчины – жадины», – высказала взглядом продавщица.

Девушка явно не нашла своего места в жизни. Во-первых, вместо того, чтобы впаривать покупателю три сумки разом, могла бы обратить его внимание на перчатки и шарфики. Гораздо логичнее прикупить к сумке подходящие по цвету перчатки, нежели покупать три сумки сразу. Александр сам подумал о перчатках, но рисковать не стал. Попытка по памяти определить размер рук Августы закончилась воспоминаниями о том, что делают эти руки в минуты близости. Александр даже покраснел немного от смущения. В зеркало он себя в ту минуту не видел, но щеки ощутимо запылали, значит – покраснел.

Надо отдать щебетунье должное – искусством упаковки подарков она владела. Обернула сумку в два слоя серебристой подарочной бумагой, перевязала лентой, подрезала концы, чтобы бантик смотрелся красивее, положила в пакет, передала Александру и без особого энтузиазма пригласила приходить еще.

Утомившись хождением по магазинам («хороший шопинг отбирает больше сил, чем марафонский забег», – говорила одна из прежних пассий, спортсменка и шопоголик), Александр вернулся в гостиницу. Долго стоял под душем, словно пытаясь смыть с себя недельную усталость (ох, непростой выдалась неделька), а затем улегся на кровать и позвонил Августе.

– У меня две новости… – начал было он, но договорить ему не дали.

– Начинай с плохой! – потребовала Августа.

– В понедельник я уезжаю, – с оттенком грусти сказал Александр.

– А теперь давай хорошую!

– В понедельник я уезжаю, – повторил Александр.

– Все с тобой ясно. Дела закончены?

– Да, но… – Александру не удалось подобрать правильные слова, поэтому он сказал просто: – Уезжать не хочется.

– Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал, – ответила Августа. – Каждое расставание – оно как будто навсегда. Я все понимаю, я уже давно взрослая девочка, но… Ой, что это я несу? Чушь какая-то! У нас впереди целых два дня, а я уже начала впадать в меланхолию! Короче говоря – на выходные ты мой и больше ничей.

– Слушаюсь и с удовольствием повинуюсь! – рассмеялся Александр. – Но пока еще только пятница. Или твои личные выходные уже начались?

– Пока еще нет.

– Тогда не буду мешать, – скромно сказал Александр. – До завтра!

– Как это «до завтра»? – возмутилась Августа. – Я же умру от любопытства! Выкладывай новости прямо сейчас, по телефону!..

Закончив разговор, Александр подвел итоги. В Москву он едет в понедельник, утренним поездом. На всякий случай, он будет вести себя осторожно. Избегать малолюдных мест, избегать толпы и все такое. На всякий случай, береженого и бог бережет. Особо Александр не волновался. Разум подсказывал ему, что если бы кто-то хотел устранить всех участников операции, то уже добрался бы и до анестезиолога Светланы Евгеньевны, и до операционной медсестры Марии Николаевны, а то и до Тамары, «серой кардинальши». «Зачистки» не растягивают надолго.

Двухместная камера, в которой находился Александр, была оборудована удобствами – раковиной и унитазом. Запах в ней стоял специфический – затхлость и табак в смеси с чем-то еще. Наверное, это и есть тот самый тюремный запах, о котором пишут в книгах. Окно высоко и забрано решеткой, вряд ли его когда-нибудь открывают для проветривания. Но света оно пропускало достаточно.

Усатый мужчина в форме появился в дверном проеме и что-то сказал. Александр не понял, что именно, да и какая разница, все равно ничего хорошего он не скажет. Металлическая дверь громко и очень неприятно лязгнула. Замок (или это был засов?) лязгнул потише, но и этот звук был далек от музыки небесных сфер.

Не раздумывая и не выбирая, Александр подошел к койке слева, улегся на нее, заложив руки за голову, и долго лежал так. В голове была сумятица, а в душе смятение. Если кто-то думает, что это одно и то же, то ошибается. Сумятица – это путаница, а смятение – состояние крайнего замешательства, сочетающееся с волнением.