Зоя Грэй - Эдичка

Примерно через час мы попали в ряды с коврами. Среди ковров было сумрачно и прохладно, они лежали прямо на земле, по ним ходили, и это, по словам мамы, улучшало их качество. Мы остановились у одной лавки, чтобы выбрать ковер для бабушки. Хозяин предложил нам сесть и угостил нас холодной водой. От чая и кофе, что были предложены после этого, мы вежливо отказались. Среди ковров мы провели еще час, в результате бабушка выбрала себе какую-то «бухару». Я, пока они выбирали, даже малость заснул.

Дальше мы переместились в золотые ряды. Это была целая улица, по обеим ее сторонам располагались ювелирные магазины. Выставленные в витринах товары были подсвечены, сиянье золота так слепило глаза, что приходилось жмуриться. Вокруг было много женщин, и все покупали золото. Оказывается, в случае развода единственное, что они могли взять из дома мужа, – это золото. Даже дети оставались с мужем. Предполагалось, что чем больше у женщины золотых украшений, тем легче будет ее жизнь после развода. В золотых рядах мы застряли надолго. Я опять заснул на маленьком диванчике в ювелирной лавке, где бабушка и мама покупали себе украшения. Когда меня разбудили, я посмотрел на часы. Оказывается, я проспал целый час!

Потом мы отправились к сувенирным лавкам, где продавали кофейники, лампы, арабские подушки, что-то еще. После сувенирных лавок мы оказались в женском ряду, где торговали женщины-бедуинки. Одеты они были в абаи, черные плащи-покрывала, а их лица скрывали маски, из-под которых блестели глаза. Руки одних торговок прятались целиком в перчатки, у других оставались открытыми кисти рук. Кожу кистей украшали причудливые орнаменты ярко-рыжего цвета. Здесь бабушка чего только не накупила: каких-то снадобий, баночек непонятно с чем, какого-то желтого порошка, который называется хной, именно им и были раскрашены кисти рук бедуинок.

– А почему они бедуинки? – спросил я маму, которая в этот момент нюхала что-то из высокого флакона.

– «Бедуин» значит «кочевник». Женщины эти живут в пустыне, в палатках, в ужасно примитивных условиях, но так арабы жили всегда. Они кочуют по пустыне, разводят овец и верблюдов, тут же в пустыне они рожают детей. Днем они спасаются от жары в палатках, спят, а вечером ведут активный образ жизни, делают все свои дела. Мы скоро поедем в пустыню на пикник, и ты увидишь все своими глазами.

– А когда, когда? – начал допытываться я.

– Скоро, – сказала мама. – Сначала с Фатимой поедем в их лагерь, а потом поедем в лагерь Ахмеда.

– Ой, здорово!

С покупками, слава богу, было покончено, и бедный носильщик направил тележку к выходу.

– Ох, – вдруг вспомнила мама, – а рыба? Рыбу-то мы забыли!

Носильщик повернул в рыбный ряд, мы двинулись за ним. Базар уже опустел. Народ разъезжался по домам обедать. Лишь в кофейнях еще сидели мужчины, пили кофе и курили кальяны. В рыбном ряду мы столкнулись с Мохаммедом, нашим соседом по самолету.

– Где же вы пропадали, мадам Барбара? – спросил он, – Почему не звонили? Так, сейчас же идем обедать.

– Но нам надо еще рыбу купить, – возразила мама.

– Рыбу нужно было покупать утром. Ладно, вот, возьмите мою, все равно вы сейчас ничего не найдете, кроме вони и мух.

Воняло действительно очень сильно. Мне даже стало нехорошо. К тому же я увидел баранью голову с разинутой пастью и высунутым языком, и от этого едва не потерял сознание.

– Мама, я устал, – пожаловался я.

– Вот видите, ребенок устал, пойдемте обедать, здесь недалеко.

Мы не стали возражать и пошли к машинам. Мама щедро расплатилась с носильщиком – по моим прикидкам, дала ему чуть ли не его месячную зарплату, – и уже через четверть часа мы сидели в маленьком местном ресторане. Здесь было прохладно, работали кондиционеры.

Никогда еще я не ел так вкусно, разве что у бабушки в Солнечном, на даче. Сначала нам принесли горячий хлеб и две овощные пасты – хомус и метабель. Хлеб мы макали в пасту, и это было удивительно вкусно. Потом подали шашлыки из баранины с рисом и зеленью. Еда прямо таяла во рту. После шашлыков пили чай, а дальше я ничего не помню, потому что уснул прямо в ресторане.

Проснулся я дома, у себя в спальне. Стояла тишина, и я понял, что на дворе ночь, а завтра мне нужно в школу. Я опять уснул, и мне снились горы креветок, бедуинки в масках и огромный арбуз. На следующий день я заболел и в школу не пошел. У меня была высокая температура. Дейв сказал, что только ненормальные русские матери таскают детей в жару по базару. Я слышал, как они принялись ссориться, вообще, в последнее время они ссорились часто.

Заветный день наконец настал, и мы отправились на пикник. Был конец марта. Бабушка уже две недели как уехала в Петербург. Она долго прощалась с нами, плакала и просила, чтобы летом я отдыхал в Солнечном. Я ей обещал, что приеду. В этом году мы все собирались в Солнечное: мама с Алешкой и Антошкой и я. Но перед этим нужно было еще заехать в Англию к папе. Я прямо не знал, как все успею. Но мама успокоила меня и велела не волноваться.

В тот выходной мы проснулись рано. Сразу же после завтрака Камилла занялась погрузкой в машину корзин с едой для пикника. Мы всей компанией, включая Борьку, устроились в джипе, и наше путешествие началось. Дейв был за рулем. Уже через полчаса мы съехали с дороги и встретились с добродушным толстяком, мужем Фатимы. Он тоже ехал на джипе. Мы отправились вслед за Хабибом, так звали мужа Фатимы. Я сидел на заднем сиденье и думал, как это Хабиб находит дорогу в пустыне. Ведь все вокруг выглядело совершенно одинаково.

Но Хабиб уверенно вел машину, и примерно через час мы остановились возле небольшой палатки. Рядом паслись верблюды.

– Остановимся на минутку, поприветствуем моего кузена, – сказал Хабиб.

Мужчины прошли в палатку, а мы отправились смотреть на верблюдов. Я дал одному верблюду шоколадное печенье, и он с удовольствием его съел. Борька прятался за меня. Он не доверял этим незнакомым животным. Вскоре мы опять залезли в машины и поехали в лагерь Хабиба, где нас ждала Фатима. Верблюд, обласканный мной, долго бежал следом за нашим джипом. Мы махали ему руками, а Дейв удивлялся, какую тот развил скорость. Борька громко лаял на животное из машины, пока верблюд не отстал.

Лагерь Хабиба занимал в пустыне обширную территорию. Здесь было множество палаток, а в одной, огромной, располагалась кухня. Фатима пригласила нас в женскую палатку, нам тут же подали кому чай, кому кофе и вручили кальяны – длинные трубки с яблочным табаком. Мама с Фатимой затянулись и стали пускать дым изо рта. Мы попили холодного сока и побежали изучать лагерь.

Дети Фатимы были нашими гидами. Они показали нам все палатки, которые по убранству не уступали нормальной вилле. В них имелись даже кондиционеры, что меня удивило. Оказывается, электричество в лагере получали от генератора, его они привезли с собой. Вообще, кувейтцы к поездке в пустыню относились очень серьезно, и операция по разбивке лагеря занимала несколько дней.