Татьяна Догилева - Тогда, сейчас и кот Сережа

Только вот ЕГЭ по литературе она сдавать не стала. Обошлась математикой, русским и английским – такое было ее решение, и я с ней согласилась.

Моя подруга, которая уже давно живет в Америке, упрекнула меня в том, что я пишу только о неприятностях. И посоветовала мне писать о чем-нибудь хорошем. Я к совету подруги решила прислушаться. Стала вспоминать, что же в моей жизни было яркого и радостного?

О! Очень много. Но чаще всего это было связано с моей профессией, а людям, непричастным к нашему киношно-театральному миру, это не очень понятно и интересно, наши местные радости и печали (О господи! Опять печали какие-то!). И вспомнила я про свое участие в проекте «Последний герой» – это когда два десятка безумцев высаживают на необитаемый остров, устраивают им всякие чудные конкурсы и соревнования и все это круглосуточно снимают.

Случилось это уже давно, мне было тогда 45 лет, и вроде бы я должна была бы стать, по народным поверьям, «ягодкой опять», но фиг-то! Наоборот, у меня начался отчаянно черный период, на меня напала масса неразрешимых проблем, и я очутилась в туннеле, в конце которого не проблескивал даже и лучик света. Так я перла по этому туннелю в полной безнадеге. Да еще ноябрь был, холодный, промозглый, с полным отсутствием солнечных дней, что не придавало бодрости моему понурому организму. Я начала болеть всеми возможными болезнями и поняла, что пришла старость. Дошла до полного отчаяния.

И вдруг раздается телефонный звонок, и кто-то меня спрашивает: «Вы не хотели бы съездить на необитаемый остров и там пожить?» – «Да!» – ответила я, положила трубку и заплакала. Я именно хотела убежать от всех своих проблем на необитаемый остров в океане. Чтобы не было их рядом со мной, проблем и обид этих, чтобы они остались в этом чертовом ноябре с дождем и снегом одновременно.

Я была несколько раз в Центральной Америке, и мне всегда там было хорошо. «Последний герой» я не смотрела, поэтому не знала, куда меня зовут. Его смотрела и очень любила моя восьмилетняя дочь Катя. Я спросила ее, отпустит ли она меня ненадолго поучаствовать в этом проекте (в том, что я там долго не задержусь, я была уверена: слишком плохо я себя чувствовала, у меня болело практически все). Катя пришла в неописуемый восторг и велела мне выиграть: она, типа, готова ждать меня сколько угодно. Участь моя была решена. И стала я приглядываться к «Последнему герою – 2», который как раз шел по телеку. Ой-ой-ой, что я там увидела! Кушают гусениц и всякие другие дикообразности. Живот сжимался от страха, но я сказала себе: «Ни о чем не думай!» И это у меня получилось, в смысле не думать.

Потом ко мне приехала команда ласковых людей с этого проекта, и они стали мне что-то объяснять. Что буду джокер, что, мол, команды там живут уже неделю, а меня им сбросят с неба. «Вы не будете против, если мы вас сбросим в океан с вертолета? Там совсем не высоко будет, три метра…» И так ласково-ласково на меня смотрят. Я этой ласковости побаиваюсь, знаю, что за ней подвох кроется, опыт научил, но думаю – а чего с трех метров в воду не сигануть? Чего тут уж такого особенного? «Да, – говорю. – Прыгну. Там точно три метра будет?» Те радостно кивают. На том и порешили и назначили день вылета.

Должен был лететь еще один джокер, чтобы каждой команде по своему новичку, но тот вовремя опомнился и в аэропорт не приехал. Одной мне предстояло лететь в неведомую мне Доминиканскую Республику. Вот в Шереметьево меня и заколбасило, мне так страшно стало! Нервы у меня к тому времени и так были измотаны всеми моими неприятностями, аэропорты я вообще уже видеть не могла, слишком много летала на гастроли, меня тошнить начинало от одного вида накопителя, вот и тогда затошнило.

Хожу я на грани истерики около входа в накопитель и войти не решаюсь, слезы текут из глаз, и твержу себе: «Нет-нет-нет. Сейчас домой поеду. Боюсь. Всего боюсь! И перелета длинного с пересадкой в Париже, и неизвестного этого острова!» И только я решила не дурить и возвращаться домой, как мне служительница аэропорта говорит: «Проходите, Татьяна. Пора уже». И я пошла, как овца на заклание.

А дальше уже начались чудеса. Я знала, что в Париже бастуют авиадиспетчеры и самолеты не принимают и не выпускают, а наш аэрофлотовский рейсик как миленькие приняли: на борту летела какая-то правительственная важная делегация. Прилетели в переполненный Шарль де Голль, люди там сидели уже по двое суток, я такого даже и в Шереметьево никогда не видела. Везде на полу лежали люди и пытались поспать, я приготовилась к долгому ожиданию, но не успела выпить кофе, как почему-то объявили рейс на Доминикану. Ничего не понятно.

Я уселась, рядом со мной сидел какой-то иностранец – естественно, рейс-то французский, – пыталась как-то пристроиться поспать, но попытки эти кончились неудачей, и я начала болтать со своим соседом. Он таким симпатягой оказался! Звали его Найджел, сам он англичанин, но жил в Греции, объясняя, что там налоги меньше, и вообще много говорил про деньги, но ненастырно так, а как не очень богатый человек. Например, объяснял мне, что в Россию очень дорогая виза и что очень неразумно платить такие деньги за возможность посмотреть всего два города – Москву и Питер. Очень мы довольны были друг другом, потому что за болтовней быстро шло время восьмичасового полета. Он оказался шахматистом, мы обсудили всех мне знакомых русских игроков, потом он сказал, что на турнир в Сан-Хосе летят еще двое русских, и позвал их посмотреть на соотечественницу. Пришли из другого салона, тоже эконом, двое развеселых подвыпивших ребят, потаращились на меня, не узнавая, и отправились допивать на свои места. Так мы и коротали свое время за пустой болтовней, и уже на подлете меня вдруг осенило: «Извините, вы же не хотите сказать, что вы – Найджел Шорт?» – «О, неужели вы про меня знаете?» – удивился он. «Трудно не знать одного из самых известных шахматистов мира! Просто я как-то и предполагать не могла, что такие мировые знаменитости летают в эконом-классе». «Летают», – просто ответил он. Понравился он мне, этот скромный Найджел Шорт, я даже как-то очень обрадовалась нашему знакомству, хотя продолжения оно и не имело.

А дальше меня встретили ребята из телегруппы, и мы еще шесть часов бултыхались в джипе по страшным дорогам. И когда прибыли на место, я уже ничего не соображала, я была в пути ровно 24 часа. Встретили меня без энтузиазма, никто мне особенно не обрадовался, все были заняты какими-то своими делами. Дали мне ключи от домика и сказали, что завтра меня «забрасывают на остров, но сначала будет пробный полет на вертолете». Все. А у меня ну очень плохо со сном. Конечно, я и глаз не сомкнула в полупустом бунгало, помучилась, изнервничалась и, когда стало рассветать, отправилась искать океан.