Всеволод Бенигсен - Чакра Фролова

Наконец, у отряда появилось оружие, и он стал представлять серьезную угрозу не только для мирных жителей, которые то и дело недосчитывались живности и продовольствия, но и для немцев. За поимку отряда Трофимова было назначено вознаграждение в семь тысяч рейхсмарок, но поскольку жители оккупированных территорий еще не очень понимали, много это или мало, то сумма не произвела на них никакого впечатления. Тем более что и без вознаграждения многие мечтали изловить «трофимовскую банду» – настолько партизаны надоели своим бесконечным грабежом и диверсиями, из-за которых немцы расстреливали ни в чем не повинное мирное население. Однако отряд был неуловим.

В это самое время нашими разведчиками было перехвачено донесение о том, что вермахт отчаянно пытается завладеть деревней Невидово. В Генштабе Красной армии резонно рассудили, что раз немцам позарез нужно какое-то там Невидово, то и нам оно тоже нужно и тоже позарез, хотя и не очень понятно зачем. Узнав через связных, что отряд Трофимова находится в районе Кузявиных болот, минское подполье немедленно приказало партизанам двигаться в направлении Невидова и выбивать оттуда немцев любой ценой.

Трофимова приказ совершенно не удивил, потому что он давно понял, что военное руководство ничего не понимает ни в дислокации войск противника, ни в стратегии, ни в задачах текущего момента. Вначале он даже подумал, а не плюнуть ли ему на приказ, но летчик Кантюков, ставший к тому времени фактическим заместителем Трофимова, сказал, что приказы не обсуждаются, и если надо погибнуть героической смертью ради общего дела, то надо делать это, не задумываясь. Трофимов хотел было напомнить, что и сам Кантюков предпочел выпрыгнуть из горящего самолета вместо того, чтобы погибнуть той самой героической смертью, но решил не спорить с контуженым летчиком.

Невидово искали долго – почти неделю. Кое-кто в отряде слыхал это название, но точное местонахождение деревни из штаба не прислали, а Кузявины болота были столь обширны по площади, что без карты на деревню можно было наткнуться только случайно.

И вот когда Трофимов собрался сообщить изможденному отряду, что, кажется, от боевого задания придется отказаться, Невидово обнаружилось само собой. Правда, утверждать стопроцентно, что перед ними именно Невидово, Трофимов не мог, посему в разведку отправил тракториста Кузьмина. У него был самый молодой и потому наименее подозрительный вид. Пользуясь случаем, Кузьмин долго прощался с Ольгой, всем своим видом демонстрируя, что идет на сверхопасное задание, с которого может не вернуться.

– Вот оно как, Олюшка, – говорил Кузьмин, нервно поглядывая одним глазом на агронома Гуляшова – тот, нахмурившись, наблюдал за душещипательной сценой издалека. – Вот оно как повернулось…

Кузьмин явно не знал, что еще такого сказать, чтобы растопить сердце любимой. Его смущала холодность, с которой Ольга принимала все его неуклюжие ухаживания. Кузьмин считал, что она тайно отдает предпочтение агроному. На самом деле и агроном, и тракторист, оба надоели Ольге хуже горькой редьки, поскольку влюблена она была в летчика Кантюкова. Вот только смущала разница в возрасте и психическая неуравновешанность последнего. Признаешься такому в любви, а он выхватит пистолет, да и пристрелит. Кто знает, что у него в башке после удара об землю перевернулось.

– А ведь оно могло быть иначе, – продолжал Кузьмин, упрямо напирая на загадочное «оно», словно вкладывал в это местоимение среднего рода какой-то тайный, одному ему ведомый смысл. – Оно ведь может и нас сделать счастливыми…

– Это как? – хмурилась Ольга, хотя за время блуждания по лесам постепенно привыкла к косноязычным речам тракториста.

– Нуууу… Вот мы сейчас прощаемся, а вдруг оно навсегда…

– И что?

– Оно б мне помогло… так скать, в бою… с врагом…

– Да что «оно»-то? – не выдержала Ольга.

Тут Кузьмин прокашлялся, облизнул губы и потянулся лицом к Ольге. Но поскольку опыта в целовании у него не было, то и выглядел он со стороны дурак дураком. До поцелуя, впрочем, дело не дошло, поскольку рядом вырос недремлющий агроном.

– Ну-ну, без рук тут, – сказал он, оттирая Кузьмина плечом. – Тебе приказ был в разведку идти, а не руки распускать.

Кузьмин хотел что-то возразить, но потом надвинул на глаза кепку и, резко развернувшись, двинулся по тропинке в чащу.

– Ты, Оль, не бойся, – сказал Гуляшов, дождавшись, пока Кузьмин исчезнет за деревьями. – Я всегда рядом. Если надо, заступлюсь.

Тут он сам приблизился к Ольге и раскинул руки, видимо, для дружеского объятия, которое планировал перевести в любовное, но Ольга насупилась и решительно отвела в сторону надвигающиеся пятерни агронома.

– Да вы мне оба вот где уже, – сказала она, проводя ребром ладони поперек горла. – Ей-богу, сбегу из этого треклятого отряда хоть к немцам.

Она тихо чертыхнулась и пошла прочь. Агроном растерянно посмотрел ей вслед. Мысль о том, что Ольга любит кого-то третьего, казалась ему невероятной, словно и выбирать ей было больше не из кого.

«Ну, нет, – мысленно хмыкнул Гуляшов. – Меня не проведешь. Оба мы ей надоели, видите ли. Ха! Нашли дурачка на четыре кулачка. Все – конспирация. Лишь бы меня отвадить. Ладно… Поглядим, кто кого».

Он сплюнул и полез за табаком.

Тем временем со стороны Кривой сосны к Невидову подошла утомленная пятидневным маршем рота майора Криницына. Если бы не Захарченко, помнивший дорогу по одному ему ведомым приметам, да криницынские скрупулезные пометки на карте, могли бы и дольше проплутать. Стараясь подобраться поближе к деревне, чтобы устроить привал, рота выбрела на опушку, откуда Криницын когда-то посылал Захарченко в разведку. Но теперь опушка выглядела совсем иначе: повсюду валялись окурки, земля была истоптана, словно по ней прошло стадо бизонов, а кое-где виднелись следы от протекторов автомобильных шин.

– А туда ли мы пришли? – хмыкнул Криницын, озирась. Но на фоне темнеющего небосклона виднелась все та же церковная маковка, так что ошибки быть не могло.

– Грузовики тута были, – сказал Захарченко, внимательно изучив землю.

– Да не слепой, – отозвался майор, закуривая. – Сам вижу.

– И вот здесь уезжали очень быстро, аж в землю зарылись. И народ стоял.

– А много народа?

– Темнеет, товарищ майор, – виновато развел руками Захарченко, – Не разглядеть уже. Но грузовиков минимум три было. И народу наверняка человек тридцать, не меньше.

«Час от часу не легче, – подумал Криницын. – Грузовики какие-то здесь ездили. Наши, чужие, кто тут разберет».

– Ладно, Шерлок Холмс…

– Чего? – насторожился Захарченко.

– Я говорю, бросай землю нюхать. Дело есть.

– Слушаю, товарищ майор.