Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

– Да он у тебя пидор…

Родик растерялся, не зная, как себя вести, хотя предположение Алексея объясняло многое. Рефлекторно Родик направился к дивану, но на полпути остановился. Парочка на него не реагировала. Тогда Родик резко сказал:

– Дмитрий, извините, но у вас еще есть работа. Спускайтесь в зал.

Тот, что-то пояснив Гимонди, казалось, с облегчением выполнил просьбу Родика, который, бросив взгляд на продолжавшего сидеть зарубежного партнера и не зная, что предпринять, устроился за столом Владимира Александровича. Алексей продолжал стоять в дверях, прислонившись к косяку и презрительно щурясь. Воцарилась напряженная тишина, которую он же и прервал:

– Родион Иванович, может, этому старому пидору дать по бубнам?

– Вы что?! От него во многом бизнес зависит. Да и гость он. Хотя если вы правы, то это омерзительно, – отозвался Родик.

– Вы на рожу его посмотрите…

Родик только сейчас заметил бесспорно довольную улыбку итальянца, и его разобрала злость.

– Паразит! Я вокруг него два дня плясал, не зная, чем угодить. Ноль эффекта, а тут…

– Вы не в его вкусе.

– Вероятно. Надо идти в зал. Во-первых, в ресторан пора двигать, а во-вторых, нам необходима переводчица. Давайте попробуем ему это объяснить. Он английский не хуже итальянского знает. Так что моих способностей, думаю, хватит.

Гимонди оказался понятливым, и вскоре они возвратились в зал, где к ним подскочил взволнованный Вольфганг:

– Что случилось? Господину Гимонди плохо?

– Ему, по-моему, очень хорошо, – отозвался Родик. – Они тесно общались с нашим ведущим.

– А-а-а… Понятно. Не удивляйтесь, Родион. У нас такое в порядке вещей.

– Постараюсь, хотя противно… Далее запланирован ужин с моим коллективом. Поедемте в ресторан, – подзывая жестом переводчицу, отозвался Родик.

– С удовольствием. Можно просьбу?

– Конечно!

– Возьмите с собой ведущего. Я хочу доставить удовольствие шефу. Да и для дела это полезно.

– Что ж, попробуем. Я его приглашу, но за последствия не отвечаю. Вы в России… А впрочем… Ладно! Хватит об этом. Ресторан вам понравится. Оформлен в русском стиле, да и называется «Самовар». Сегодня там русские романсы исполняют.

В ресторане Гимонди опять устроился рядом с Дмитрием и, не обращая внимания на окружающих, продолжил недвусмысленное поведение. Сотрудники в недоумении переглядывались, но вскоре все отвлеклись на застолье. Родик произнес длинную речь, поблагодарил всех и выразил уверенность в будущем успехе. Началось расслабление. За столом произошли обычные для банкета перемещения и образовались группки. Родик тоже позволил себе изрядно выпить и переходил от одной компании к другой, пока ему не захотелось разбить «сладкую» парочку. Подсев к ним, он отвлек Дмитрия обсуждением прошедшего мероприятия. Тот отозвался весьма лестно, предрекая успех будущего бизнеса. Гимонди, скорчив недовольную гримасу, стал сосредоточенно копаться в своей тарелке. Родик, не утрудив себя извинениями и не попросив делать перевод, продолжил разговор с Дмитрием, незаметно перейдя на личность Гимонди. Он выразил назревшие за время общения сомнения и, наконец, недвусмысленно намекнул на свои подозрения о его нетрадиционной сексуальной ориентации. Дмитрия такие предположения нисколько не удивили. Более того, он пустился в длинные умозаключения, суть которых сводилась к обоснованию естественности физиологических и моральных основ такого явления. Родик хотел возразить, но передумал и тут, сам не зная из-за чего, задал давно беспокоящий его вопрос о причастности собеседника к роли Буратино. Тот воспринял вопрос как неудачную шутку и пояснил, что никакого отношения к этому не имеет. Родик, смутившись, изменил тему, поинтересовавшись, откуда у того такие знания итальянского. Оказалось, ведущий окончил военный институт иностранных языков, но карьера военного переводчика перестала его увлекать, да и материальная сторона благодаря современным процессам потеряла актуальность.

В самый разгар беседы Гимонди, сально улыбаясь и обняв ведущего за талию, постарался отвлечь его от разговора. Родик, не сумев побороть в себе чувство омерзения, высказал Гимонди все, что у него наболело за время общения с ним, и потребовал от сидящей рядом переводчицы дословного перевода. Та, вероятно не желая скандала, начала отказываться. Однако пьяного Родика уже понесло. Переводчица изумленно огляделась, но, не найдя поддержки, опустила глаза и стала переводить.

Поняв, что ему высказали, Гимонди поднялся и попытался покинуть ресторан, но его остановили Калеман и Михаил Абрамович. Родик, увидев это, вскочил и, схватив Гимонди за рукав пиджака, стал выталкивать его на улицу. Михаил Абрамович пытался урезонить Родика, но тот никого не слушал и продолжал изгонять гостя.

В разгар скандала вмешался Алексей. Он умудрился усадить Родика за стол, посочувствовал его эмоциям и предложил еще выпить и все забыть. В это время Михаил Абрамович и Калеман увезли Гимонди в гостиницу.

Дальнейшее Родик вспоминал утром отрывочно, а как попал домой, вообще не знал. Вероятно, сказалось резко спавшее под действием водки напряжение последних недель.

Лежа в постели, он корил себя за столь глупый всплеск эмоций, но, как ни странно, глубокого сожаления не ощущал. Мысль о том, что его поведение может привести к краху начавшегося бизнеса, посетила его, только когда он, уже побрившись, принимал душ. Реакция была столь острой, что он, не вытираясь, прошел в столовую и позвонил Михаилу Абрамовичу.

– Миш, привет! Я сильно вчера начудил?

– Не то слово! Мы с Калеманом до двух ночи Гимонди успокаивали в баре гостиницы.

– И что?

– Да вроде он отошел. Накачался так, что еле до номера мы его довели. Они же сегодня улетают. Я обещал, что к одиннадцати подъедем. Ты-то как себя чувствуешь?

– Ну так… Физиологически почти нормально, а морально – гнусно.

– Понятно. В десять буду у твоего дома.

– Хорошо. А как Вольфганг настроен?

– Очень переживал. Это все же его шеф, но он твоим эмоциям сочувствует. Больше того, он этого Гимонди плохо переносит, но в отличие от тебя сдерживается. Мы с ним, как отправили твоего недруга спать, еще долго трепались. Он отличный мужик!

– Это бесспорно! Я его, конечно, подвел. Ладно, ради него и будущего бизнеса попробую исправить или хотя бы смягчить ситуацию. Может, даже извинюсь. Подумаю.

Родик зашел в спальню. Окса поворочалась, но глаза не открыла. Он не стал ее будить. Завтракать после вчерашнего еще не хотелось. Устроившись в кресле, принялся размышлять о том, как исправить вчерашнюю неловкость. Ничего хорошего в голову не приходило. Тут раздался телефонный звонок.

– Родион Иванович, как самочувствие? – услышал он голос Алексея.