Михаил Нисенбаум - Почта св. Валентина

Говоря Лине о непредсказуемости начальства, Стемнин был уверен, что ничего утешительного от разговора с Валентином ждать не приходится. Не пойти же к Веденцову было невозможно – Звонарева порекомендовал сам Стемнин, да и когда твоего друга увольняют прямо у тебя под носом, нельзя просто сделать вид, что ничего не произошло.

Но наутро он проснулся с готовым решением. Под барабанную дробь дождя по зонту он обдумывал свой план до самого Малого Галерного. У решения было важное преимущество: оно не предполагало объяснений с Веденцовым. Точнее, не нужно было начинать с этих объяснений. Не снимая мокрой куртки, Стемнин завернул в отдел «Особый случай». Он успел заметить, что Чумелин стремительно закрыл на своем мониторе какое-то окно.

– Тимур Вадимович! У меня особый случай. Выручайте, бога ради. С этим никто, кроме вас, не справится.

– Лесть есть яд в глазури приятности, – изрек Чумелин.

– Лесть предполагает преувеличение, а я ничего не преувеличиваю. Тимур Вадимович! Мне позарез нужны телефон и имя человека, для которого Павел Звонарев выполнял последний заказ. Сможете добыть? Я буду ваш должник.

– Будете, Илья Константинович. Прямо с этой секунды. Есть куда записать? Валерий Сыромякин. Младший партнер адвокатского бюро «Гупель, Гупель, Петрич и Сыромякин». Жена Наталья, домохозяйка. Вам только телефон? Есть еще адрес электронной почты, факс, «аська», номер анкеты на сайте знакомств.

– Ого! Думаю, телефона вполне достаточно. И пожалуйста, если можно, не говорите ничего Валентину Даниловичу.

– Вот этого, извините, не обещаю. Впрочем… Могу заверить, если он сам не спросит, первым разговор не заведу.

План беседы с господином Сыромякиным Стемнин написал на двух страницах, поглядывая на непрекращающийся дождь, приникший к окну колючей щекой.

Через неделю после безобразного увольнения позвонили из приемной. Разумеется, Ксения знала историю возвышения и падения Звонарева во всех подробностях, да и с ним самим была накоротке. Но сейчас голос ее был таким бесстрастно-любезным, точно она была автоответчиком.

– Здравствуйте, Павел Дмитриевич, удобно ли вам говорить? У меня есть к вам приятное поручение от Валентина Даниловича.

– Какого дьявола нужно этой резус-макаке?

– Валентин Данилович просил прощения, что не позвонил вам лично, он сегодня отлетел в Аргентину по неотложным делам. Послезавтра он возвращается в Москву, пробудет три дня и улетит в Ачинск.

– Да пускай отлетит хоть на Луну. Я тут при чем? Ему что, ускорение придать?

– Валентин Данилович собирался уладить возникшее недоразумение и приглашает вас на обед в ресторане «Савой» в четверг. Удобно вам в шестнадцать часов?

– Лучше у Черной речки.

– Это, кстати, я могу понять, – неожиданно сказала Ксения с чувством, голос ее оттаял.

– Хорошо. И знай, я делаю это ради тебя одной.

– Идешь в «Савой»? – сразу после этого ее голос снова облекся в альпийский сияющий холод. – Спасибо, Павел Дмитриевич, столик на ваше имя уже заказан.

Засунув обветренные руки в остывающие карманы куртки, Звонарев вышел из метро. Рождественка была многолюдна до перекрестка с Пушечной, а дальше вымирала. Сумерки пропитали будней серостью дома по обе стороны неширокой улицы. Ни в какой ресторан Звонареву идти не хотелось, и от мысли о встрече с Веденцовым лоб начинало штормить. Хотел извиниться – извинился бы по телефону. Думает загладить вину шницелем? Из чувства протеста Звонарев оделся, словно собрался месить грязь подмосковных проселков: дутая черная куртка, джинсы с пожелтевшими заломами, красный спартаковский шарф, шапка-петушок. Он старался идти помедленней, но обидные слова, которые следовало сказать Веденцову еще тогда, в день увольнения, против воли ускоряли шаг. Дверь в «Савое», как и во всех подобных заведениях, была так тяжела, словно открывать ее должны были великаны. Сливочные раззолоченные стены, мраморные ступени и колонны, сверкающие двери лифтов и гильзы урн, палисандровые столики и зеркала в пудовых рамах – даже теплый воздух здесь, похоже, включали в валютный счет. Прилизанная девушка-администратор за массивной стойкой красного дерева приветливо поздоровалась и поинтересовалась, чем она может помочь. Услышав про столик и Веденцова, администратор поглядела на Звонарева с посвежевшим интересом и вызвалась сама проводить его до места.

Паша шествовал по расшитым позолотой залам, точно Данила-мастер за Хозяйкой Медной горы. У стеклянных дверей ресторана девушка передала заробевшего Звонарева метрдотелю. Оглядев сказочные покои ресторана, Звонарев увидел в эрмитажной глубине целый отряд черно-белых официантов, вытянувшихся по струнке при его появлении. Журчал и прозрачно чирикал зеленоватыми брызгами фонтан. Одетые в красный, расшитый галунами и инкрустированный масляными вставками мундир, нависали массивные своды. Потолки напоминали парадную форму восточного военачальника, утяжеленную чешуей незаслуженных наград. Машинально проверив, на месте ли портмоне, и убедившись, что никакого портмоне при нем нет, Звонарев позволил проводить себя к столику у зашторенного окна, как раз рядом с фонтаном.

В этот час других посетителей в зале не было. Стены, полы наборного мрамора, портьеры, столы, стулья и даже пепельницы глядели на Звонарева высокомерно. Нимало не смущаясь, он плюхнулся на стул и принялся укоризненно разглядывать меню, напечатанное на плотной фисташковой бумаге.

– А вот и вы, мой милый мистер Звонарев! – раздался бодрый возглас.

Оглянувшись, Павел увидел, как черно-белые официанты во главе с метрдотелем согнулись в полупоклоне, точно рожь под набежавшим предгрозовым ветром. Валентин был одет в щегольской костюм тонкой английской шерсти, на иссиня-черном галстуке мерцали маленькие жемчужные трилистники. Звонарев криво поклонился. Он ждал, что вслед за приветствием Веденцов незамедлительно принесет извинения, ради которых, собственно, Паша и согласился приехать в этот чертов ресторан. Вместо извинений было принесено меню, притом именно Веденцову.

– Вы заказали? Прошу вас, Павел Дмитрич, не отказывайтесь от широких жестов. Не мстите так мелко. Знаете, в Буэнос-Айресе потрясающее мясо. Никогда бы не подумал, что кусок жареного мяса может доставить столько вкусовых впечатлений. Наверное, они откармливают коров розмарином.

– И колыбельные им поет Андреа Бочелли, – угрюмо добавил Звонарев.

– Готовы сделать заказ? – вопросительно изогнулся пожилой метрдотель, похожий на лорда-канцлера.

– Пожалуйста, Павел Дмитрич, не стесняйтесь!

Злобно сверкнув глазками на Валентина, Звонарев перевел взгляд на меню, точно на витрину оружейной лавки. Пробежав по правой колонке, он зачастил: