Илья Стогоff - Буги-вуги-Book. Авторский путеводитель по Петербургу, которого больше нет

Специализироваться Гумилев собирался на древнем и таинственном народе хазаров. Курсом старше его учился Шумовский, который планировал заниматься средневековыми арабами. Молодые люди были знакомы, но не то чтобы очень близко. А своего третьего подельника, царского крестника Ереховича, они и вовсе никогда не видели. До самой очной ставки, которую им устроили в Большом доме на Литейном.

Опыта насчет того, как вести себя в тюрьме, ни у кого из них не было. Все трое подписали подсунутые им протоколы, потому что надеялись, что во время суда смогут отказаться от показаний и изложить собственную версию. Да только никакого суда потом так и не случилось. Дело рассматривалось в особом порядке: два часа – и приговор готов. Гумилеву дали десять лет лагерей, двоим подельникам – по восемь.

Ахматова от всего происходящего была в ужасе. Каждое утро она носила сыну передачки и подолгу выстаивала в тюремных очередях. Так подолгу, что даже успела сочинить за это время одну из самых известных своих поэм. Она писала письма в инстанции, просила хлопотать за сына московских приятелей и на пару с сестрой Ереховича наняла лучшего в Ленинграде адвоката.

Иногда казалось, что это поможет. Уже отправленного на север Льва через семь месяцев вернули в Ленинград на доследствие. Но, по большому счету, усилия пропали напрасно. Для Гумилева начиналась тюремная эпопея, закончится которая лишь почти через двадцать лет.

В подвале католического собора Святой Екатерины, стоящего на Невском проспекте, когда-то был похоронен последний польский король Святослав-Август Понятовский. Похороны прошли по высшему разряду. Тело было завернуто в горностаевую мантию, на голову возложена украшенная каменьями корона, на грудь – имперские ордена. И дело тут не в королевском титуле усопшего, а в том, что, уже потеряв трон, Станислав-Август некоторое время сожительствовал с русской императрицей Екатериной. Именно она распорядилась отдать покойному любовнику все возможные у нее в державе почести.

Гроб из мореного дуба установили в церковном подвале на высокий постамент. И там он простоял несколько десятилетий подряд. Пока уже новый самодержец Александр I не решил как-то взглянуть на труп усопшего монарха. При дворе ходили упорные слухи, что наследника престола Екатерина родила не от законного супруга, а как раз от Понятовского. То есть Александру тот приходился вроде как дедом. Молодому самодержцу всегда хотелось посмотреть, как дедушка выглядит.

После какого-то светского увеселения, в сопровождении двух дам и личного адъютанта, Александр подъехал к собору, разбудил перепуганного церковного сторожа и велел отпирать подвал. Времени было что-то около трех часов ночи. Подвыпившие высокие гости торопили сторожа. Руки у того тряслись, но с замками он все-таки справился. Царь и сопровождающие лица прошли к месту, где стоял гроб. Некоторое время они разглядывали его снаружи, а потом Александр зачем-то решил приподнять крышку и глянуть, что осталось от дедушкиного тела.

Хоть и с трудом, но сдвинуть с места тяжеленную крышку гроба ему удалось. И оттуда наружу вывалилась истлевшая королевская голова. Грохоча насаженной по самые уши короной, теряя каменья из оправы и зубы из челюстей, голова покатилась по ступеням вниз. Сопровождающие царя дамы разом грохнулись в обморок. Адъютант упал на колени и принялся по-французски читать псалом «Из глубины взываю к Тебе, Господи!».

Сам Александр тоже струхнул. Но самообладания на то, чтобы поднять голову, отряхнуть ее и вернуть на место, ему все же хватило. После этого они с адъютантом положили крышку гроба на место, привели дам в чувство и, по возможности стараясь не шуметь, отбыли из собора домой.

Петербург, построенный итальянцами на шведских землях, всегда относился к религии приезжих с большой терпимостью. На главной улице этого города напротив православного Казанского собора рядком стоят лютеранская Питерскирхе, католический собор Святой Екатерины и армянская церковь приятного голубенького цвета. Четыре храма четырех разных христианских конфессий на один квартал – подобного нет ни в одной европейской столице.

К своим неправославным подданным Романовы относились более чем толерантно. Строительство первой католической церкви было закончено в Петербурге даже быстрее, чем строительство первой православной. Правда, эта терпимость распространялась исключительно на христиан. Все остальные (мусульмане, иудеи, буддисты, язычники) подвергались при царях всяческим притеснениям и рассматривались как временная аномалия, которая будет со временем ликвидирована.

Хуже всего в этом смысле было иудеям. Им селиться в столице было практически запрещено. Исключение делалось лишь для отставных военных и очень богатых коммерсантов. И уж ясный-красный речь не могла идти ни о какой синагоге. Практически все триста лет петербургской истории иудеи совершали свои службы полуподпольно, на домах у единоверцев. Туда же привозили и авторитетных религиозных учителей. Например, уже после революции в квартире на улице Пестеля жил один из любавичских ребе (высший авторитет в хасидизме), пророк и чудотворец Йосеф Ицхак Шнеерсон. Интересно, что позже эта же самая квартира стала последним жилищем шоумена Романа Трахтенберга.

Так что строительство нехристианских храмов началось у нас лишь после указа о веротерпимости 1906 года. Чувствуя, как зашатался под ним трон, Николай II неожиданно поменял правила игры и объявил, что отныне его подданные имеют право поклоняться тем богам, которым пожелают. Он в вопросы веры вмешиваться больше не станет. После этого количество прихожан православной церкви разом упало на три четверти (в армии почти на девяносто процентов), а мусульмане и буддисты приступили к строительству собственных культовых сооружений.

Буддийский дацан (монастырь) был заложен в Петербурге в 1909-м. Англичане в тот момент активно присоединяли Тибет к своим индийским колониям. Далай-ламе пришлось бежать от них в Монголию. Оттуда он отправил в Петербург своего советника Агвана Лобсана Доржиева. По национальности тот был бурят, а при дворе далай-ламы дослужился до высокого статуса цанид-хамбо.

Когда Доржиев прибыл в столицу, чиновники императорского МИДа аж присели от испуга. В своем послании далай-лама сообщал Белому царю Николаю, что тот (Николай), скорее всего, является реинкарнацией милосердного божества Цаган-Дара Эхэ, а его столица Петербург это и есть земное воплощение Шамбалы. Поэтому далай-лама хотел бы со всем своим двором переехать на берега Невы и просит помочь ему разбить коварных англичан.