Олег Рой - Тайна

– Как найдешь дом и Анатолия, тут же к родным поедешь, – кивала как болванчик Валентина. – А я еще сверху накину, внакладе не останетесь, надолго себя обеспечите, – обращалась она к Анне.

Стали собирать Олю в дорогу. Все были уверены, что через несколько дней, самое большее через неделю, она вернется. Никому и в голову не пришло спросить московский адрес Валентины.

Вася внимательно слушал разговоры взрослых, с нарастающей тревогой наблюдая за сестрой, которая все мрачнела и мрачнела. Одновременно с этим на ее лице появлялось беспомощное выражение, словно девушку загнали в угол и она не может отвертеться от чего-то плохого и неправильного и вынуждена уступить.

За суетой и переполохом сборов никто не заметил, как Вася подошел к столу и незаметно взял уже ненужный листок с рисунком сестры, внимательно вгляделся в него, потом припрятал за пазуху и вышел.

Толпа на улице не только не уменьшилась, а наоборот – увеличилась чуть ли не вдвое. Слухи о том, что Олю увозит московская дама, мигом облетели всю деревню, и провожать ее пришли все, кто знал девушку.

Валентина сидела в машине и боязливо выглядывала из-за шторок. Ей нынче досталось от деревенских, и она пережила немало неприятных минут, слушая, как бабы, нимало не смущаясь ее присутствием, во весь голос обсуждали ее платье и фигуру. Саму Николаеву они, видимо, воспринимали скорее не как земную женщину, а как диковинную птицу в клетке.

На крыльце собралась вся семья Акимовых – Вася, Володя, Анна.

Оля хоть и крепилась, но, взглянув на родных, все же не выдержала и расплакалась.

– Ну что ж ты так убиваешься, дочка, чай, не навек расстаемся! – потупив глаза, уговаривала ее Анна.

– Ну, конечно! Говорю же, как найдешь Анатолия, мы тебя сразу обратно привезем, – в который раз поддакнула Валентина. Добившись своего, она как будто успокоилась и обрела некоторое добродушие. – Я почему-то верю, что ты сможешь быстро его найти, – доверительно сказала она Оле.

Девушка только покачала головой, потом крепко обняла Володю, поцеловала мать.

Последним к сестре подошел Вася, молча обнял ее и долго не отпускал, как будто прощался надолго.

– Надо ехать, – нетерпеливо поторопила Валентина.

– Да погодите, – цыкнула на нее Анна, – дайте ей попрощаться как следует.

– Ну что, справишься тут без меня? – шепнула Оля на ухо брату. – За матерью следи! Пусть тяжестей особо не носит, нельзя ей.

– Сделаем, – шмыгнув носом, просипел он. Глаза его начинало щипать. – Я чего думаю-то, может, тебе, того, не ехать, – глядя с ненавистью на Валентину, прошептал он, – не к добру это. Ну и пес с ней, скажем, передумала.

– Ничего, поеду.

– Они ведь еще днем сговорились, я слышал все! Когда тебя не было, она отвалила столько денег.

– Я знаю, – тихо промолвила Оля. – Ну все, пора ехать, – и с сожалением спустилась с крыльца.

Она бросила последний взгляд на родную деревню, из которой за всю свою жизнь не уезжала дальше, чем на десяток километров, на лица знакомых, стараясь запечатлеть каждое в памяти, и села в машину. Взревел двигатель, и водитель, чертыхаясь на то и дело попадавшиеся ямы, медленно поехал по проселочной дороге.

Хотя Оля всегда думала, что ее родное село находится в какой-то совершенно невозможной дали от Москвы, доехали они быстро. Уже в двенадцать часов следующего дня водитель Валентины, которого звали Иван, возвестил, что они в Подмосковье.

Сама же Валентина во время поездки, к удивлению Оли, в основном спала или молчала, задумчиво глядя в окно, и больше не делала попыток что-либо узнать. Во время коротких остановок, когда они выходили из машины подышать свежим воздухом, она закуривала длинную сигарету. Как-то, прищурив глаза, она протянула Оле портсигар:

– Будешь?

Оля отрицательно покачала головой, и Валентина только усмехнулась.

В остальное время она не обращала на девушку никакого внимания, чему Оля была только рада.

Несмотря на отчетливую неприязнь к своей просительнице, Оля, как и любая женщина, все же ощущала вместе с тем легкое любопытство, а так как заняться в машине больше было нечем, она принялась исподтишка рассматривать Валентину.

На вид той было около тридцати двух – тридцати трех лет. Судя по коротким репликам, которыми она обменивалась с водителем, у нее было двое детей – девочка и мальчик, погодки, в возрасте пяти и шести лет. Сама она занимала какую-то второстепенную должность в Большом театре – что-то вроде администратора или заведующей реквизитом. Оля не знала, что конкретно означали эти профессии, но уяснила, что это хоть и не балерина или певица вовсе, но все равно должность почетная и уважаемая – попасть в Большой просто так было практически невозможно.

Муж Валентины был не последним начальником в каком-то военном засекреченном ведомстве, а чем он там занимался, женщина и сама толком не знала.

Если не принимать во внимание ее вздорный характер, внешне Валентина производила довольно приятное впечатление – миловидная шатенка, невысокая, но стройная и с гордой осанкой, она умела располагать к себе…

За окном стали мелькать высокие дома, постепенно приближался большой город, и Оля прилипла к окну, жадно впитывая новые впечатления. Через полчаса они въехали в Москву и покатили по оживленным улицам, по которым сновало неимоверное, по мнению Оли, количество машин и пешеходов… Это зрелище просто загипнотизировало девушку, и она не заметила, как Иван остановил автомобиль в каком-то переулке у красивого высокого дома.

Водитель вышел из машины и с уважением распахнул дверцу перед Валентиной, потом помог выбраться Оле.

– Ну вот мы и приехали, – улыбнулась Валентина девушке какой-то усталой, вымученной улыбкой. Сейчас она была не похожа на ту шикарную молодящуюся красотку, которая ступила на порог их дома – от долгой поездки вид ее стал помятым: спутанные волосы, несвежее лицо. Она подрастеряла часть своего лоска и теперь казалась несчастной женщиной, измученной дорогой и недосыпом, каковой она, собственно, в этот момент и была.

Вместе они поднялись на третий этаж, и хозяйка открыла дверь.

От стены в прихожей, словно тень, отделилась аккуратная дама средних лет в строгом платье и поприветствовала Валентину кивком головы.

– Это Евгения Константиновна, наша домохозяйка, она помогает мне по хозяйству, – чуть смущенно пояснила Валентина. Видимо, ее и саму шокировал контраст своей квартиры с деревенским жильем гостьи.

«Это прислуга, что ли, как у буржуев?..» – мелькнуло в голове у Ольги.

Ее поселили в отдельной комнате, маленькой, но чистой и уютной. Окна выходили в тенистый тихий двор, а вот из комнаты самой Валентины открывался красивый вид на Москву-реку и парк на другом берегу.