Татьяна Тимирева - Зимние дожди

– А где тут берег моря? – спросили прохожих и поехали туда.

Мы сидели с бабушкой на берегу, прямо на песке Димкиного детства, а волны несли к нашим ногам янтарь. Все, как Дима рассказывал. Набрали янтарь, целую сумочку. А потом достали бутерброды, перекусить, я поднимала руки с хлебом, а настоящие чайки, брали с рук моих хлебушек и улетали. Все, как рассказывал Дима.

А утром мы уехали. А вдруг, когда собирала янтарь и кормила чаек, то Дима рядом был и думал обо мне. Даже сейчас не по себе. Поездка стала нашей тайной, никто и не узнал, все готовились к свадьбе.

Уже на следующий день мы с будущим мужем расписались в загсе. Так мама настояла. А свадьба на следующий день прошла.

Глава 9

После свадьбы прошло несколько месяцев.

– Танюша, ты стала не радостная, работа не радует? – обедали мы с мужем.

Он бывший повар, готовит сам, и быстро так, а я на подхвате.

– Нет, не радует, а если я не буду на заводе работать?

– Будешь, Танюша, будешь. А может, это не работа, а Хрен в сандалиях, виноват? Может, ты к этому Хрену, в сандалиях, бегаешь, а?

– Какой еще, хрен в сандалиях? – я замолчала, что такое, что со мной…

– Стой! – схватила я его за рукав

– Ты чего?

– Где ты видел, Хрена в сандалиях?

– Я его не видел, это мамка твоя говорила, что какой – то хрен, ошивался возле твоего дома, к тебе приходил

– А когда это было?

– До свадьбы еще. А, мамка твоя с отчимом, с лестницы его спустили.

Я оделась и выбежала из квартиры. Я бежала к матери. Никто в нашем городе, в сандалиях не ходил, таких, что бы бросились в глаза. Я знаю – это он! Димка стеснялся своего роста и любил, чтобы пальцы торчали. Мы покупали те самые сандалии, это он.

– Мама, мамочка. Расскажи, кто меня искал до свадьбы, приходил сюда?

– Никто не приходил

– А в сандалиях?

– Это давно, до свадьбы вашей. Ходил один вокруг дома, белобрысый. Я, говорит, с ней в Питере учился.

– А ты что ответила?

– Послала его. Зачем он тебе, голодранец то, худой? На улице холод, а он в сандалиях, длинный такой с рюкзаком.

– Мам, эти сандалии стоят, как твои пять сапог. Он издалека ехал, откуда он знал, что тут одеть?

– Нечего тут ошиваться, вышла замуж, значит живи с Витей!

– А я любила его. Любила, понимаешь? – голос мой сорвался, я заплакала.

– Подумаешь, любила она! Вечно тебе нравится черти что. На кого он похож то? Худой, ноги голяком, ни работает, небось нигде!

Мать кричала громче, и началась истерика, полетели тарелки, опять досталось шторе тюлевой.

– Любила она! Ишь ты. Работать не хотят. Я так и знала, как отец, будешь! – мать орала, а я ушла.

Я шла и ненавидела ее, ненавидела отчима, я вспомнила их. Как они, выставляли, меня, маленькую, на улицу, как свистели частушки под полонез Огинского, который я играла на пианино. А я плакала под этот полонез. Не давали делать уроки.

Пришла к мужу, он сидел на кухне

– Я у матери была

– Про, Хрена, спрашивала?

– Да

– И что?

– Он издалека приезжал, с Калининграда, пару суток ехать. А они – пошлые мрази, мать с Федей

– Нельзя так про мать. Она тебя обувала, одевала. Моя мать совсем не работала, а я ее люблю. А твоя работает.

– Значит, если работаешь, то все можно, да?

– Конечно

– Пить, гулять, предавать, матом орать на ребенка можно, главное работать?

– Ну конечно, а как без работы, Тань?

– Ты старый, Витя.

– А говорила, разница в возрасте устраивает, я тебя насильно замуж не брал.

– Ты не по годам старый, по характеру что ли.

– Уж не знаю, правильно твоя мамка говорила, тебе не угодишь, я работаю, не гуляю, не пью

– Волшебником.

– Чего это ты, Таня?

– Песню вспомнила "просто я работаю волшебником"

Разговор всегда так прекращался, он шел по делам, в гараж, или к телевизору. А я представляла, как Димка ходил по моей улице, как его отчим обложил матом, гнала мать. Они и раньше так сделали, с моей первой любовью, еще в школе, гнали матом мальчика, а отчим ударил его. Как страшно мне было тогда.

Все повторилось. А с Димкой, больше не виделись, далеко живем.

Глава 10

Теперь я замужем, все, как у всех, нормально. На работе одобряли все.

– Не грусти, мужик у тебя хороший – говорила напарница по цеху

– Да, да, все хорошо – отвечала ей.

– Да ладно, вижу, нос повесила. Я тоже молодая была, в мужиках не понимала. Он тебя удовлетворяет хоть? – постоянно эти разговорчики.

А я, избегала их, не понимала женщин, которые весь день играют в карты, а в перерыве говорят о ерунде.

– Да, да, нормально – отвечала ей

– Давай в дурачка? С нами, сыграй! – раскидывала она колоду карт.

На работе делать нечего, утром кран открыли и следим за температурой. А я не могла в эти карты, и не вписывалась в коллектив. Спрячусь, и думала. Да нет, не думала. Если б думала, может, надумала что.

Просто жизнь кипела, что не могла опомниться. События – события. Разгрести некогда, какое там удовлетворение. Я немного позавидовала женщине. Как можно просто жить, оказывается. Я и не знала.

А у меня, как жизнь повернула. Да и что я им расскажу? Напарнице на работе, мужу, матери? Кто поверит, что мы в Питере, такую зарплату за день зарабатывали. Как обедали с Димой, только в ресторане. И, на этой работе себя чувствовала, как изгой с другого мира. И не хотела общаться.

А дома, под храп мужа, целыми ночами я думала, о Диме. Если бы я была искренняя, говорила все, как есть, он бы не уехал. Он бы взрыл всех, как крот, но нашел меня. Дима молодой, но как мужчина сформировался. Это ценила в нем. Нет, не повелся бы, на чьи – то слова, пока не убедился сам.

Если бы ему кто сказал, что я такая плохая, или даже, что я, замужем, он бы проверил лично сам. Но гнала его моя мать! Мать, про которую я врала, что она культурная, да, врала. И про отчима врала, что он порядочный. Я хотела, что б он думал, что я из хорошей семьи.

Если бы я говорила правду. А ведь, еще равнодушной прикидывалась, дескать, мне все равно, есть он или нет. Хотя понимала, что прилипла к нему и люблю. Если бы, я была без масок и ролей в моей жизни, то была бы с Димой сейчас, любящей и любимой.

А я где сейчас? И кому моя правда, нужна? Но тогда, не могла сказать это: "Дима, я уехала со своей Тулы потому, что моя мать крыла матом день и ночь! А отчим, не умеющий читать, первую мою любовь ударил, мальчика. Дима, никогда ему не верь"

Он тогда, слушать мою мать не стал бы. А отчима, взял за грудки и тряс бы, пока тот не сказал, где я. Если бы я была искренней, без масок и ролей, но я не была такой. Еще думала, как повезло, что меня воспитала не мать, а бабушка, отцова мать. Изумительного такта человек. Страшно представить, кем бы я стала, если б не это двойное воспитание.

То, что заложила бабушка, прорастало, назло грязи, предательствам. И я, удержалась, на плаву. Стала такая, как сейчас, когда пишу эти мемуары. А какая, я? Все равно люблю жизнь. Всевышнего, люблю. Ведь любовь – это и есть жизнь.