Татьяна Тимирева - Зимние дожди

А что накуролесила, то каюсь, поэтому, не все потеряно, потому, надеюсь. Надеюсь, еще изменюсь, и буду больше любить. Надежда, ей и живем. Верю еще, что жизнь впереди и надо потерпеть, и постараться.

Глава 11

Я замужем, поэтому, мама и муж, лучше знали, что мне надо. Деньги, что получали, он контролировал. Открывал кошелек и проверял, а я уходила из комнаты.

– Почему ты выходишь сразу, Таня? Я же деньги считаю.

– Считай

– Неужели не интересно, сколько накопили?

Я не понимала, что их перекладывать, эти деньги? Если все равно толком ничего не купишь? А перед глазами пакет с деньгами, мы с Димкой прям на полу, на ковре сидим, смеемся, шутим. Я пошла к мужу и, опять не удержалась.

– А мы с этим Хреном не складывали в кошелек. Не вмещались.

– Танюша, хватит врать. Я на дурака похож? И, пора угомониться, не маленькая уже.

"А ведь они, муж и мать, мне не верят, для чего тогда я им?"

А мама стала приветлива ко мне

– А мы с дядей Федей, к вам в гости придем, пустите, а?

– Приходите

– Вот и придем, в воскресенье то. Деньги не тратьте, вы молодые, вам пригодятся. Мы все принесем.

Вот и воскресенье, стол накрыт. Мама принесла кастрюлю котлет, я сразу заметила, их бабушка делала. Такие большие шары, чесноком пахнут, объеденье.

Только не позвали они бабушку, относились к ней небрежно, свысока. А она бы пришла, я знаю. Она даже мучилась, так хотелось глянуть, как мы все вместе сидим. И консервы, и сыр с колбасой – это из бабушкиного магазина.

А их, московскую колбасу, не принесли. Хотя всегда в холодильнике лежит. На стол коньяк, сухое для матери, шампанское для меня. Рюмочки, салфеточки, для отчима отдельно – граненый стакан под коньяк, как любил. Всем угодили, семейная идиллия.

– Я за нашу партию. Я работаю и все путем! – отчим опрокидывал коньяк, закусив соленым огурцом.

– А, Танька, вон смеется над тобой, да, Тань? – смотрела на меня мать

– Ты тоже, Тань, шампанское то выпей.

– Зачем смеяться? Он правильно говорит, работа – это самое почетное. Их так советская власть воспитала. И они гордятся. Я тоже за партию выпью.

Мы выпили. Я шампанское, Витя коньяк, а мама глоток и поставила

– Работа – это почетно. Разве лучше, тунеядцем, быть? – спросил муж кого – то.

А я неловкость чувствую, что за спектакль? На кого намекают? Ежу понятно, на меня. Это мама его накрутила, они же в одном цеху работают. А я всегда для нее, плохая, вся в отца. Или уже не знаю, в кого? Просто, девочка для битья и все.

Я выпиваю для смелости и речь толкнула

– А, что у вас за работа? Пришел, кран открыл и в карты режетесь?

– Ну не скажи, это не просто кран, там надо разбираться. – вступила мать

– В кранах разбираться? В кузнечном цеху люди пашут, вот это – работа. Шишки видели на руках? – показываю руки, отбитые тяжелыми железными заготовками для запчастей.

– Ой, Тань, хватит врать. В кузнечном цеху она работала. Ха – ха – ха! – мать рассмеялась.

«Почему они не верят, моим словам, чувствам, даже вот оно – рукам? С детства так, как чужие». И меня шампанское, как говориться, не брало. Я злая, подкалывала мужа, дерзила матери. А они улыбались, и это сильней раздражало, будто знают, что виноваты.

– Почему ты считаешь, что на заводе легко? Вот ты, Федя, для чего работаешь?

– Как для чего? Чтоб вот так вот сидеть, за этим столом. – отчим важно надулся

– Мой отец тоже работал, а теперь за его столом, Федя сидит, коньяк пьет. – я принялась за вкусную, бабушкину котлету.

– Это она нас упрекает, что учиться ей не дали. – выкрутилась мать

– Нет, я к тому, что с такими талантами, можно вообще не работать. Моего отца вытурили и все есть, и квартира, и стол, где сидеть. Ха – ха – ха! – тоже издевательски смеюсь, знаю, мать довольна, когда я плохо про отчима

– Что с тобой последнее время происходит, Танюша? – взял меня за руку муж

– Витя, что за привычка меня трогать, когда я ем.

– Не мешай ей, Витя, пусть ест. Отца она вспомнила, ишь. Твой отец работать не хотел. – позаботилась обо мне, мама.

– А, кто же стол заработал, за которым Федя сидит? И квартиру на отца, давали! – разрумянилась я от шампанского.

Мама встала, чему-то улыбаясь

– Пойду, посмотрю, как там Витина мама.

А я не знаю, что со мной? Никогда не упрекала отчима Федю.

А, Витина мама, отказалась сидеть за семейной идиллией, она из своей комнаты не выходила. Когда я дома одна, заходила, разговаривала, а тут – не захотела.

А отчим опрокидывал очередной стакан коньяка, со словами

– А вот ты мне скажи – и! – наставил на меня мутные, от спиртного, глаза. Я не могла смотреть в мутные глаза отчима, аж руки задрожали от злости

– Нет, ты мне скажи-и! А зачем твой отец приходил, а?

– Витя, ответь ты – зачем мой отец приходил? – обратилась я к мужу

– Когда приходил? Куда приходил?

– Когда отец с матерью разошлись, то отец с получки приходил, а они гнали его матом по всей улице.

– Ой, я этого не знал, Танечка, не знал.

" Он все понимает" – сделала я открытие и потеплела к мужу.

– Думаю, он к тебе, Тань, к дочери приходил, а зачем еще? Тебе налить? А может коньячку, Танюша?

– Можно – мы с Витей выпили коньяк, закусив нарезанным лимоном

– А вот дядя Федя не понимает, зачем мой отец приходил!

– Да, зачем приходил, а? – прищурил глаз отчим.

Как он глуп. А я его, так боялась в детстве. Дрожала от страха, пряталась под кровать.

– Да хотел он, с тобой, Федя, в гольф сыграть. – поясняю отчиму. Коньяк подействовал.

– Танюша, хватит искать причины, там, где их нет. Не отчим виноват, что ты учиться не стала, а твоя лень виновата!

– А тебе почем знать, муженёк? Ты ж тогда в палате, с Наполеоном отдыхал?

– Почему с Наполеоном, просто находился в стационаре

– Ой, не скромничайте, ваше превосходительство, рядом был Наполеон, не ниже! Или? Ах, боюсь представить, кто!

– Танюша, что с тобой происходит? – не обиделся Виктор.

Я грубила, а они улыбались. Вошла мама, разговор с Витькиной мамой не состоялся.

– Мам, где была? Хотела, похвалиться, что вы работаете? Ой, не тактично. Витина мама никогда на работу не ходила, она домохозяйка, мам.

– Пошли, Федь, отсюда! Больше к вам не придем.

– Гуд бай! – несет меня

– Вот видишь, что она говорит? Я же сказала, работать не будет… – мать вытолкала Федю, и они пошли в прихожую.

– Конечно, не буду работать! Что бы стать такими как вы? Щасс!

Витя затащил меня обратно, усадил за стол и налил рюмку

– Тихо, не ори, Танюша, они уходят уже, все… – в прихожей хлопнули дверью

– Что ты натворила? Больше они не придут к нам.

Они больше не приходили. А я переживала ночью, когда муж храпел, как боялась их в детстве. Никогда не дерзила. За мужем спряталась? И почему он лыбится весь вечер, я же его дурдомом упрекнула?