Денис Рябцев - Рабочая тетрадь

Жора нависал над Раисом, тот что-то пережевывал губами, но держался с вызовом.

Леха осмотрел коробку, распечатал ее. Два сигаретных блока внутри были порваны, пачки измяты.

– Раис, все коробку забашляешь, – продолжал начальник безопасности, – Надо три зарплаты – три отдашь.

Тут виновник сделал непростительную ошибку. Он начал качать права, мол, всего две пачки готов оплатить. И вообще выразил идею, что не надо на него так орать, потому как он просто повышал свое профессиональное мастерство.

Жору бросило в румянец, потом он побледнел. Казалось, что сейчас Раиса уронят на пол и начнут забивать молотками.

– Сынок!

– Я вам не сынок!

– Сынок, еще раз повторяю, – брызгал слюной Жора, – Какие две пачки? Там на каждой – серийный номер. Ты всю коробку уничтожил, понимаешь? Твои две пачки кури сам. Если деньги останутся. Потому что в ближайшее время тебе их не видать.

– Не надо на меня орать! Я стою рядом. Все внятно слышу без этого.

Жора, доведенный до дрожи, замахнулся, будто пытался нанести удар. Раис подпрыгнул, оказавшись в паре метров от грозного оппонента.

Но начальнику охраны хотелось как-то додавить упрямого работника. Бить под камерами его было опасно. Орать – глупо.

– Я смотрю у тебя что-то глазки блестят, пацан, – нашел новую тему Жора, – Абдулла, неси комплект. У меня в столе лежит. Сейчас на наркотики сопляка проверим. Наверняка – вдутый.

Абдуллой Жора называл охранника Валеру. Тот вскочил из-за стола и побежал исполнять поручение. Через несколько минут перед Георгием уже лежал одноразовый пакет с какой-то белой пластинкой внутри.

– Так, посмотрим инструкцию, сто лет уже не использовал. Абдулла, дуй опять в мой кабинет. Тащи очки. На столе. Слишком тут мелкие буковки. Для кого пишут, собаки? Бумаги что ли в стране дефицит?

– Жор, хорош ерундой страдать. Не принимаю я ничего.

– Сейчас проверим. Может ты не просто так в коробку въехал. Может у тебя галлюцинации. Смотри на меня, какого цвета у меня хобот?

Зеваки вокруг разразились дружным смехом.

– Так, эфиопы и дегенераты, марш работать, – оторвался на них Леха, – Мы тут и без вас разберемся. Или кому-то тоже секса захотелось.

Народ нехотя похватал свои рохли и отправился в аллеи.

Понятно, что Раис никаких наркотиков не принимал. Тест оказался отрицательным, как Жора не пытался накопать хоть что-то.

Смена заканчивалась. В голове у Романа уже били колотушками по вискам маленькие человечки в ватных одеждах. К воротам стали подъезжать грузовички, развозившие химию по московским адресам.

– Вот этого внутрь не пускаем, – сообщил Леха, – Он меня зимой подставил. Я ему ремень ГРМ помог подтянуть, а он, собака, сказал начальству, что опоздал в развозкой из-за меня. Так что его к третьим воротам.

К восьми появился Серега, дневная смена грузчиков, несколько десятков девушек и юношей, которые занимались логистикой.

Шеф устроил совещание, где раздал ума всем провинившимся, удостоил Раиса публичному стриптизу. Говорил он спокойно, потом срывался на повизгивания, превращаясь в толстую бабу, машущую руками.

Наконец Роман сел в машину с трудом понимая, как он доедет до дома и будет работать на первой своей дневной работе. Мужчина подумал, заглушил мотор, перебрался на заднее сиденье, где лежала плюшевая собака, которую его дети давным-давно прозвали Рауди.

Рома сбросил обувь, устроился поудобнее и захрапел прямо на стоянке у «Да-логистик».

Днем мужчина появился с жилконторе Террикона и легко смог устроиться дворником, потому что трудовая книжка была на руках.

Он старался не отсыпаться после ночных смен на складе и начинал дворницкую работу, пока еще спали мухи и осы. С помощью снеговой лопаты и метлы он «вылизывал» мусорную площадку до образцового блеска, а потом приступал уже к уборке домов.

Здесь же часто встречал деда, копошившегося в контейнерах. Выбирал старик хлеб и другую снедь.

Как-то Роман не выдержал и спросил:

– Неужели вы это едите?

– Ха, это курам. Держу пять десятков в саду. Тут весь околоток у меня яйца скупает.

Контейнерная площадка, как ее не убирал Роман, становилась все грязнее. Казалось, что Террикон воюет с ответственным дворником. Бывало, что пакеты, бросаемые издалека через крышу, просто пролетали у обескураженного трудяги над головой. Все это падало на асфальт, билось, перемешивалось, источало зловоние.

Роман нашел длинный лист ДВП, похожий по формату на транспарант. Он попросил краски у начальницы, нарисовал забавную зверушку с мусорным пакетом в лапках и написал: «Зай! Ты это… не свинячь!» Прикрепил этот плакат к стенке мусорной площадки на саморезы.

Надпись произвела фурор у молодежи. Первое время ее часто фотографировали на смартфоны, делились этим в социальных сетях, но чище все равно не становилось.

Ночные смены тянулись одна за одной. Роман быстро освоил тонкости пиккинга, разобрался в структуре наборных листов и всей так называемой адресной системе хранения. Старался пробовать себя во всем – хватал рулон стрейч-пленки и со всеми мотал грузы, потому что здесь это делалось без специальных машин. Потел, старался не упасть лбом об пол. Рулон жег руки даже через перчатки. Хвост, как ты его не втыкай в щель между досками и ножкой паллеты, всегда норовил выскочить. Голова кружилась, как не меняй движение то по часовой, то – против. Рома помогал загружать и разгружать коробки из фур, бодро закрывал гаражную дверь с расчетом, чтобы докшелтер касался пола и не было сквозняка. В кармане у него всегда была горсть леденцов. Он угощал мальчишек лакомством и быстро выучил каждого по имени, знал их биографии. Чувствовал, что к нему начинают относится с уважением.

Роман всегда рассказывал своим детям – уважение, это когда не перебивают, если вы говорите тихо: «Добейтесь, чтобы слышали даже ваш шепот».

Мужчина сам ходил с ручной рохлей, даже не пытаясь заглянуть в аккумуляторную, чтобы попробовать облегчить свой труд электрической телегой. Ближе к часу они с Антоном начинали проверку московских паллет, скрупулезно, методично сверяя товар с наборными листами. Затем шли в питерскую аллею, оборачивали некоторые паллеты скотчем с надписью «документы», или «хрупкий груз», или «сборный груз». Проверяли каждую коробку, хотя за ними это делали другие ребята – Ванька да Серега. Оба худые, будто только что покинули Бухенвальд.

Через каждые пару смен появлялся полотер – забавный дед Сергей. Он гордился своим транспортом: «На соседних складах такие больше года не живут, а у меня пятый год – как новый». Старик методично курсировал по аллеям, оставляя за собой мокрый след. После его работы бетонные полы высыхали, но еще какое-то время сохраняли след от дорожек.