Иззи Астер - Шелковый билет

Она будто почувствовала мое присутствие и медленно повернулась. Волосы у нее были немного влажными. Видимо, она приняла душ, пока я спал. В руках у нее была большая кружка. Кухню заполнял аромат кофе.

– Налить тебе? – по-домашнему спросила она, – я много сварила.

Я кивнул и сел на стул возле стола. «Такая маленькая», – подумал я.

Нельзя было точно определить, сколько ей лет. От восемнадцати до тридцати. Восемнадцать в улыбке, плавных движениях, голосе. Тридцать в глазах.

Она поставила кружку с кофе возле меня и села напротив, подперев подбородок правой рукой, и с интересом смотрела на меня, будто изучала.

Мне было очень уютно с ней. Как будто я знал ее тысячу лет. Добрый, теплый друг.

– Слышал? – спросила она, кивнув в сторону телефона, из которого все еще лилась музыка.

Я отрицательно покачал головой.

– Это Юхан Тании [10] вымышленная певица из вселенной книги. Вдохновением для ее создания послужила американская певица Эрика Баду. , – сказала она, – очень крутая. Просто космос.

– Ты интереснее, – сказал я и посмотрел на нее с вызовом.

Она усмехнулась.

– Что ж, – сказала она, – приму это за комплимент.

Она поставила кружку в раковину и, стоя спиной ко мне сделала несколько плавных движений, вроде растяжки. Мышцы на ее упругих бедрах слегка напряглись. Из-под футболки выглядывали смешные, будто детские трусики, голубые, с маленькими жирафиками.

У меня защемило сердце. Я был настолько преисполнен настоящей, неподдельной любовью к этому созданию, что на секунду мне показалось, что это чувство меня убьет. Серьезно. Это была любовь. Простая, живая и честная. Пусть может и на одну ночь, но она была крепче и искреннее чьего-нибудь двадцатилетнего брака.

Она танцевала, не поворачиваясь. Я был уверен, что глаза ее закрыты. Руки ее порхали в воздухе. Казалось, моя кухня превратилась в мистический сад с летящими на теплом, спокойном ветру, лепестками сакуры.

Певица в динамике очень чувственно пела без слов. Я был уверен, что она африканка, почти видел где-то в глубине сознания ее пухлые, четко очерченные губы.

Песня закончилась. Она потянулась и повернулась ко мне. Посмотрев мне прямо в глаза, она медленно подошла ко мне и опустилась на колени. Я запустил пальцы в ее волнистые, мягкие волосы, закрыл глаза и весь мир исчез для меня.

Когда все было кончено, она поднялась, нежно прикоснулась к моей щеке и поцеловала в лоб. Очень тепло поцеловала, по-матерински.

– Мне пора собираться, – сказала она и вышла из кухни.

Я не мог пошевелиться. Казалось, что мое тело больше мне не принадлежит. Сердце с трудом входило в прежний, обычный ритм.

Я просидел так еще минуту, выдохнул и поднялся со стула. Голова слегка кружилась.

Я направился в спальню и обнаружил там ее. На ней все еще была лишь моя футболка. Она держала в руках коробочку с егоркиным подарком и заворожено смотрела на ее содержимое. В глазах ее стояли слезы. Заметив, что я вошел, она аккуратно закрыла коробочку и поставила ее на место, на прикроватную тумбочку. Там же лежали паспорта и билеты. Она, еле касаясь, провела рукой по гладкой, светлой поверхности тумбы. Ее пальцы остановились на документах. Она подняла глаза и вопросительно на меня посмотрела, будто спрашивая разрешения. Я кивнул. Она села на кровать и начала разглядывать билеты. Когда в ее руки попал билет Егора, она замерла и вновь подняла на меня взгляд.

– Сын? – тихонько спросила она. Голос ее был слегка охрипшим.

– Племянник.

Она не дышала.

– Давно?

Я покачал головой.

– Меньше недели.

Она закусила губу и прикрыла глаза. Я вдруг почувствовал, что хочу прикоснуться к ней прямо сейчас, во что бы то ни стало. Я резко бросился к ней, подхватил на руки и осторожно положил на кровать. Двумя пальцами правой руки я аккуратно стянул с нее «жирафиков». Она так и осталась в моей футболке с логотипом The Rolling Stones. Я был сверху. Мы двигались в такт и смотрели друг другу в глаза. Не моргая. Еще ни одной женщине я не смотрел во время секса в глаза. С ней же это было легко и превозносило ощущения просто на небывалую высоту. Я понял, что она сейчас закричит, и прикрыл ее рот ладонью. Она выгнулась, впилась зубами в мою руку, закатила глаза, даже немного жутковато, и задрожала.

Мы лежали рядом, держась за руки, и смотрели в потолок.

– Теперь тебе придется мне ее подарить, – вдруг сказала она.

– Кого? – я не понял, о чем она.

– Футболку, – рассмеялась она, – мне нужна будет частичка тебя, чтобы тебя оберегать и помнить.

«Ведьма», – подумал я, но вслух лишь вздохнул.

– Ради бога, забирай, – сказал я.

– Бога? – с интересом переспросила она, – думаешь, ему нужна твоя футболка?

Я улыбнулся. Я не видел ее лица, но знал, что она тоже улыбается. Все той же своей детской, магической улыбкой.

Вдруг она заерзала на простыне, будто что-то ей мешало.

– Вот оно что, – прошептала она задумчиво.

В руке у нее был мой билет. Она с интересом его разглядывала, потом зажала его между ладонями, прикрыла глаза и загадочно улыбнулась.

– Ты должен ехать, – сказала она, – даже не думай оставаться! Беги, беги! Что есть силы. Не от себя. А во что-то новое, неизведанное. Тебе будет очень хорошо.

Я молчал. Она повернулась на бок и уставилась на меня.

– Потрогай! – приказала она, – Он будто шелковый на ощупь. Нет ничего нежнее шелка. Он волнует и обнадеживает. Потрогай, – еще раз повторила она и протянула мне билет.

Я послушно потрогал. Билет себе как билет. Она заметила, что мне билет кажется совсем обычным, по-детски насупилась и игриво ущипнула меня за бок.

– Ты должен поехать, – еще раз сказала она, – ты должен.

Мы молча пролежали так еще около часа. Потом она встала, натянула свои леггинсы, носки и забавный красный свитер. Футболку мою она бережно свернула и положила к себе в сумку. Я наблюдал за ее сборами и думал о том, кто же все-таки она. И существует ли вовсе. Экстрасенс она, хорошая актриса или сумасшедшая? Мне было наплевать. Я ее любил.

Она обулась, накинула свою серую смешную шубку и выпрямилась. Снова наши глаза проникли друг в друга. Она смотрела на меня, словно стараясь запомнить каждую щетинку на моем подбородке, каждую клеточку кожи. Она подошла ко мне вплотную и, без объятий, нежно и горячо поцеловала. Я ответил на ее поцелуй. Мы целовались, будто целую вечность. Она оторвалась от моих губ и, с какой-то смущенной улыбкой, еще раз заглянула мне в глаза, дружески потрепала по щеке и открыла дверь. Я знал, что больше никогда не увижу ее.

Я стоял на пороге и смотрел, как она ждет лифт. Двери лифта открылись, и свет упал на ее лицо. Было в этом нечто волшебное, как в кино. Колечко в носу блеснуло. Она вошла в лифт, но не нажала кнопку. Я стоял на месте.