Алла Хусейн - За что мне это?

Глава 5. Дважды в одну реку.

Ко мне однажды зашла с корреспонденцией сельская письмоносица Карина. Она была словоохотливой и безалаберной толстушкой, своим телосложением с внушительной нижней частью туловища, напоминающую объёмную греческую амфору. Это был ходячий дайджест и ежедневный интерактивный медиа-выпуск местных новостей – она знала всё и обо всех.Она, едва отдышавшись от спешки по пути ко мне, посчитала своим долгом, с порога выпалить свежую новость:

– Николай Куролесов женился в Краснодаре и его мать – Куролесиха очень рада этому событию! Это она сама его сосватала и женила.

Карина ожидала увидеть моё расстроенное состояние, возможно слёзы, и остолбенела, услышав меня. Она, онемев, недоверчиво и изучающее, заглядывала мне в глаза в ожидании появления слёз. А я умела держать удар. За три секунды оправившись от новости, оглушающей меня своей неожиданностью, я произнесла:

– Карюша, ты даже не представляешь себе, как ты меня обрадовала! Я искренне рада, просто счастлива, что он определился в жизни и, наконец, создал свою семью.

Это были не мои слова, говорила Любовь. Карина ушла от меня в тот день очень задумчивая.

А я стала постепенно успокаиваться, перестала вздрагивать от дверных звонков. И на улицу стала выходить спокойнее, не опасаясь неловких встреч с Колей или его мамой. С того дня прошло не больше трёх месяцев, как вдруг, произошло то, чего я очень опасалась раньше, но совершенно уже не ожидала сейчас.

Однажды поздним вечером раздался призывный звонок от входной двери. Я ни кого не ждала, но открыла дверь и застыла, у меня всё оборвалось внутри. Передо мной стоял похудевший и осунувшийся Коля. Он был очень серьёзен и сосредоточен, и волновался, как в тот день, когда сделал мне предложение о замужестве. Смущённо кашлянув от неловкости момента, он произнёс сдавленным голосом:

– Привет, Алла, не ждала? Пусти меня, поговорить надо.

Я не знала что подумать – с чем был связан его неожиданный визит, и неуверенно ответила:

– Ну, заходи, раз надо.

И посторонилась, пропуская его в прихожую. Мои дети уже спали, поэтому на подгибающихся от волнения ногах, я прошла за ним на кухню и, ломая спички трясущимися руками, зажгла газ и поставила на плиту никому не нужный чайник. Просто чтобы немного отпустила оторопь, потом села за стол напротив него, спрятав вибрирующие руки под столом, и как можно спокойней произнесла:

– Слушаю тебя, Коля, с чем пришёл?

Он начал разговор издалека, а я его не слышала, потому что моё настоящее «я» билось и кричало внутри:

"Чего ты сидишь, дурища? Немедленно бросайся ему на шею, вцепись и не отпускай от себя никогда! Ведь хочешь опять ощутить его родной запах и целовать, не отрываясь в течение часа и всей оставшейся жизни!"

Но врождённая порядочность и трезвость ума брала верх:

"Нет, нет, что ты, – нельзя, он ведь женат!"

Только по зелёной тоске в грустных глазах Коли я поняла, что он давно собирался ко мне. И тогда, сквозь шум в ушах, я услышала от него главное:

– Я понял, что не люблю свою жену. Когда я с ней, то перед глазами у меня стоишь ты. И не могу жить с ней, я очень скучаю по тебе.

У меня голова закружилась. Я взмыла на седьмое небо от счастья.

"Какое счастье, – я любима им, так же, как он мной!” – ликовало всё во мне

Потеряв остатки самообладания, я уже привстала со стула, уже потянулась к нему, поддаваясь захлестнувшим меня эмоциям. Из меня вырвалось:

– Так зачем же тогда ты женился? – Воскликнула я с досадой.

И тут же застыла, как каменная скала, услышав Колин ответ, отрезвивший меня, как холодный душ, бьющий на разгорячённое тело.

– Так получилось. Мать настояла. И развестись не могу. Давай будем встречаться!

Я тяжело плюхнулась обратно на табуретку и закричала:

– Горе мне горе! Коля, вот такую роль ты отводишь мне, как любимому человеку! Опять нам встречаться тайком от всех, рвя и терзая свою душу? Снова наматывать один клубок из сплетен сельчан и второй из вражды бабы Вали, получая малюсенький моточек украденного счастья взамен на разного рода унижения? Я больше так не могу – это выше моих сил. А ты – негодяй!

И в неописуемом негодовании я, вскочив, размахнулась через стол, и ударила его наотмашь, что есть сил по щеке за всё, что пережила раньше и за то, что он готовил мне на будущее. Николай стремительно сорвался с места, схватил мои руки и, заломив их мне за спину, сгрёб меня в охапку, упал вместе со мной на пол на колени и взмолился:

– Пожалуйста, не бросай меня! Я для тебя всё, что хочешь, сделаю! Хочешь – дом тебе построю на дачном участке, который ты возьмёшь. Их сейчас бесплатно дают всем сотрудникам санатория. Я сделаю, что ты хочешь, только скажи!

А я, отчаянно отбиваясь, плакала:

– Нет, нет и нет! Пока ты женат – ничего не будет между нами! Не надо обманывать ни себя, ни меня, ни твою жену!

Но всё у нас было с ним в ту ночь, но только один раз и без моей на то воли. Он это прекрасно понял. Так мы и расстались. Вспоминать тот вечер не могу без слёз. Больно.

Глава 6. Бумеранг бабы Вали. Прилёт.

Вдобавок ко всему, что с нами уже произошло, история получила своё ещё более печальное развитие в дальнейшем. Всё село вскоре узнало, что Николай развёлся с женой и вернулся из Краснодара обратно к матери. Но я к тому времени уже вышла замуж за другого человека Андрея, о котором расскажу позже. И уже рассказала в своей книге “Цыганская иголка колдуньи”. А опоздавший с разводом Николай стал спиваться и опускаться у меня на глазах. Его мама баба Валя, глядя на это, сильно сдала, стала постоянно и тяжело болеть.

Николай, пристрастившись к алкоголю, изменился до неузнаваемости. Он стал злобным и желчным, превратился в постоянно пьяного брюзгу. Когда он случайно сталкивался со мной, я видела как его бедного корячит и крючит, прямо всего на изнанку выворачивает. – Жуть! От прежнего человека ничего не осталось, даже во внешности, он почернел с лица, полысел и потерял половину зубов – просто стал выглядеть как настоящий бомж.

Прошли годы, но не сложились семьи ни у меня, ни у моего любимого Николая. У меня тоже всё было совсем не радужно. Мой второй после Салима муж вскоре умер и я опять жила одна с детьми своей жизнью. По возможности обходила стороной этих людей причинивших мне невыносимые страдания. Только сердце моё щемило и болело при случайных встречах с ними во дворе дома, в котором мы получили квартиры как сотрудники одного санатория.

Сердце щемило ещё и от того, что при мне, а может только по моей вине, мать, желая счастья своему единственному сыну, смогла своими руками совершить обратное, чем велит материнский долг. В результате её любовью была убита наша любовь и сломана судьба единственного её сына, погиб внук и стали глубоко несчастными сама баба Валя и я.