Владимир Опёнок - Невымышленные рассказы

Это был перебор! Иными словами, пока они втихомолку обихаживали друг друга, окружающим было не до них. Во время тотального слома традиций, чего только не встретишь в «охотном ряду», где всё определяется словом – «охотный»! Но, когда речь зашла об изъятии детёнышей из семейств и передаче на попечение «этим», многие взъерепенились. Не только хищники, даже травоядные встали на «дыбы» и пригрозили поднять на рога почтенное собрание в случае принятия подобного законопроекта! Но главе собрания Кабану не понравилась ультимативная форма предъявляемых претензий! Вот и решил он, невзирая на мнение осторожной Совы, не уступать смутьянам. Дабы не ударить в грязь рылом. «До чего дожили, – думал разъярённый неповиновением Кабан, – мне, всетаёжно избранному руководителю, угрожать? Да я вас из еловых шишек расстреляю! На осинах перевешаю». Правда Сова сразу догадалась, что-то пошло наперекосяк. Сообразила она, «откуда ветер дует». Дело в том, что объявился в тайге сивый Мерин. Из тех, кого по старости приговорили на мясо, но не успели отправить на скотобойню. Вот и сбежал он на волю. Долго ли, коротко ли, забрёл Мерин в тайгу. Тоскливо озираясь, приготовился расстаться с жизнью, несмотря на то, что надежда оборванной верёвкой болталась на шее. Там повстречал двух молодых волчат. Из поколения, которое утратило природные инстинкты и вместо того, чтобы позавтракать Мерином, принялось ему рассказывать, как в тайгу пришла демократия.

Мерин не поверил своим глазам! Его не слопали, а пригласили поделиться богатым жизненным опытом. Он оказался весьма благодарным и талантливым и сумел выбиться в советники главы собрания. С тех пор стал любимым наставником таёжных зверёнышей, так как ничего не запрещал, а поощрял любую идею, какой бы бредовой она ни была…

Однако тотальное разрешение всего и сыграло с молодёжью роковую шутку! Ополчилась она на представителей старшего поколения, демонстрируя пренебрежение к нормам, согласно которым устроена таёжная жизнь. Едва солнечный диск выглядывал из-за горизонта, как становилось очевидным, что ювенальная юстиция грозным стражем стоит на защите зверёнышей, не позволяя применять старые методы воспитания. Подзатыльники и затрещины, как отжившие инструменты внушения оказались под запретом. Это привело к тому, что повсеместной стала картина, когда почтенная особь разговаривала с молодняком, а та презрительно сплёвывала под ноги старшего поколения. Проходившие мимо едва сдерживались, дабы не влепить затрещину зарвавшемуся молодняку. Но «толерантность» не позволяла! Ну положим, влепили затрещину непочтительному недорослю и что с того? В мгновенье ока весть об этом разнесётся и достигнет общественного мнения. А на новостных лентах таёжных СМИ появится душераздирающая история о подростке, ставшим жертвой домашнего насилия! Дальше – больше! Интервью, приглашение на телевидение, в итоге – должность в комиссии по расследованию случаев семейного насилия. Вот и проходили мимо родители, опуская взор и не понимая, каким образом благородное с виду начинание – демократия, выродилось в отвратительную вседозволенность.

На этом младореформаторы не собирались останавливаться. Они решили продемонстрировать своё влияние. Для чего организовали митинг. Правда чёрт их дёрнул собраться возле берлоги, где почивал Медведь. Старая коряга, водружённая вместо памятника, превратилась в трибуну. Но разбудили пламенные речи Хозяина тайги. Недовольно высунувшись, Потапыч не понимал, не привиделось ли ему происходящее? Он вылез из берлоги и, пошатываясь от долгой спячки, взмахом лапы смахнул трибуну-корягу вместе с очередным оратором. Тот кубарем покатился по земле и защёлкали фотокамеры, коими обзавелись продвинутые зверёныши. Медведь закрылся лапой от вспышек, природы которых не понимал. Видимо, за время его сна многие потеряли страх. Этим объясняется, что никто не двинулся с места. Все с любопытством ждали дальнейших событий.

– Что происходит? – грозно спросил Потапыч. – По какому поводу сбор?

Зверьё зашушукалось, но расходиться не собиралось.

– А ты сам кто таков будешь? – раздалось из звериной гущи. – И вообще, чего с ним разговаривать? У нас теперь новый главный – Кабан! А этот – нелегитимен…

Вот как, оказывается, бывает. Заснул облечённый властью, легитимно признанный Медведь, а проснулось нечто, лишённое всяческой легитимности. Но на то он и Хозяин, голосом его не прошибёшь! Едва заслышав про Кабана, Потапыч направился туда, откуда это прозвучало. Не дожидаясь расправы, звери бросились куда глаза глядят, и Медведь остался один. Тем не менее, это было только начало. Весть о проснувшемся Хозяине достигла ушей Кабана и Совы. Будет неверным утверждать, что застала врасплох. Они ждали и готовились, и предприняли необходимое для объяснения Медведю, мол времена изменились, и он может вернуть себе власть, но участвуя в очередных выборах. А оные, согласно регламенту, ожидаются годика через четыре. Правда, такие мысли существовали лишь в теории. На практике никто не представлял, как озвучить таёжному великану подобное.

В те дни произошло ещё кое-что, чего ни мудрая Сова, ни глуповатый Кабан предугадать не могли. Добралась до таёжной глуши ревизия, во главе с самим Лесником. Тот не стал разбираться в тонкостях законотворческих нюансов, а увидав разжиревших травоядных и оголодавших хищников, разогнал почтенное собрание по норам, рекам, гнёздам и иным местам, прекратив деятельность, с таким трудолюбием создаваемую Совой. После заключил Лесник участников беспорядков под стражу! Посадил под арест: Сову, как идейного вдохновителя и Кабана, как исполнителя чужой воли. Касаемо Медведя, его оставили «на закуску».

– Ну что скажешь, Сова? – сурово начал допрос Лесник. – Кто входил в организованную группу? Клички, пароли, явки?

Сова молчала. Понимала – групповая ответственность тяжелее! Вот и решила свалять дурака.

– Обидно стало, – сквозь слёзы принялась она каяться, – из года в год одно и то же. Нагуляет жирок руководитель и в коечку! А как мы холода переживём – вопрос!

Лесник слушал, упёршись запястьем в ружьё. Почувствовав кураж, Сова продолжила:

– Посудите сами, – предприняла она попытку переложить ответственность. – До вас ни достучаться. И потом, мы же выборы провели! У всетаёжно избранного руководителя можете поинтересоваться.

– Я его обязательно допрошу, – сухо прервал Лесник. – С кем из зарубежных лесничеств контактировали? Кто финансировал?

На Сову обрушились тяжёлые вопросы! Не поверит Лесник, что можно вот так запросто, используя доверчивость обывателей – осуществить переворот!