Олег Крату - Легенда. Доктор Фауст

Слушавший с большим интересом все рассказы хозяин дома в конце повествования, когда Йорг упомянул нержавеющее железо, скептически улыбнулся и покачал головой:

– Нет, простите, герр Фауст, при всём уважении, но этого не может быть… Железо – оно и в Индии железо.

– Да, дорогой мой Шмидт. Вопрос только в том, как его выплавлять. И возможно ли сделать железо так, чтобы в него не попал воздух при плавке…

– Да. И при остывании тоже.

– Именно.

– То, что вы рассказываете, – крайне интересно, но многие из этих историй я уже слышал…

– Историй?

Георг наклонился и достал из-под стола свой походный чемоданчик. Порывшись, он извлёк из него небольшой толстый клинок. Нажав на кончик лезвия, он легко согнул его и тут же отпустил. Лезвие мелодично взвизгнуло и, секунду подрожав, встало на место.

Протрезвевший от такого зрелища кузнец поражённо уставился на нож. Фауст, улыбаясь, протянул его хозяину и налил в рюмки шнапс.

– Вот так, герр Шмидт! А вы говорите – истории…

Опрокинув рюмку, учёный подмигнул ошалевшему Хансу.

– Как вам?

– Это… Этого не может быть… Лезвие такой толщины не может вот так…

– Вот интересно устроен человек. Ему проще отрицать очевидное, чем признать свою ошибку или осознать невежество. А ведь это верный путь в тупик, уважаемый. Казалось бы, чего проще. Увидел опровержение, понял, что ошибся, – и начинай осваивать новое! Так нет же, всё существо человеческое этому сопротивляется!

– Герр Фауст, я не понимаю…

– Я тоже, дорогой мой, я тоже…

– Как лезвие такой толщины может вот так…

Ханс проделал ту же манипуляцию с ножом, что и гость, и всё с точностью повторилось.

– Как?!

– Просто, друг мой, – улыбнулся Фауст, – утех, кто это делал, не было знаний, что этого сделать нельзя.

Обалдевший от услышанного и, в первую очередь, от увиденного, бедолага Шмидт чуть не протёр ладонью дыру у себя на голове. Взяв в руки клинок, мужчина пришёл в крайнее возбуждение. Он то ковырял лезвие, то пробовал его на зуб, то принимался стучать им по столу. Уставший от дороги и созерцания ополоумевшего кузнеца Фауст зевнул и огляделся.

– Простите, дорогой Ханс, а где бы мне…

Кузнец оторвался от ножа и удивлённо посмотрел на гостя, как будто тот только что появился.

– Ах да… Вы, наверное, устали… Пойдёмте, герр Фауст, я положу вас в прекрасной комнате. У меня к вам, правда, есть одна просьба…

– Да, вы можете делать с этим лезвием что хотите, только не пытайтесь его расплавить.

– Ну что вы, герр Фауст! Что вы!..

Хозяин ещё что-то пытался сказать, но уставший гость вежливо выпроводил его из комнаты. Впрочем, он не особенно упирался – ведь в гостиной лежал тот самый волшебный клинок.

Скинув одежду, Георг бросил её на спинку кровати и, плюхнувшись на перину, мгновенно отключился.

Утро началось с ощущения чьего-то взгляда. Фауст сквозь сон почувствовал, как кто-то пристально смотрит на него. Неприятное, нужно отметить, чувство. Приоткрыв один глаз, учёный разглядел фигуру кузнеца. Бедняга с осунувшимся лицом стоял у кровати гостя и что-то тихо и растерянно бубнил себе под нос.

– Доброе утро, Ханс.

– Доброе, герр Фауст… Доброе… Я, собственно, и говорю, что это возможно и, мне кажется, я понял, в чём суть…

– Вы не против, – раздражённо спросил гость, – если я встану и приведу себя в порядок, а потом мы поговорим?

– Да, конечно, герр Фауст, конечно… Я и говорю – я, кажется, понял…

Осознав, что от съехавшего с катушек кузнеца ничего добиться не получится, Фауст поднялся и, натянув штаны, вышел из дома. Окатив себя ледяной водой из колодца, алхимик сделал несколько странных движений и, резко выдохнув, улыбнулся.

– Так-то лучше.

Вернувшись в дом, он обнаружил стоящего посреди комнаты в том же положении кузнеца, что-то говорящего самому себе.

– М-м-м… да, – протянул учёный, – боюсь, с завтраком мне сегодня не повезло.

Неожиданно хозяин дома повернулся к нему:

– Я приготовил вам завтрак, герр Фауст. У меня к вам одна просьба…

– Спасибо, милый Ханс, за заботу, но клинок я вам оставить не могу.

Мужчина сник и печально опустился на стул.

– Но, – весело заметил Георг, – я напишу вам формулу сплава.

– Да?!

Шмидт аж подпрыгнул вместе со стулом.

– А как… как я её прочту? Я же не умею… Я не…

– Учитесь, дорогой мой, учитесь, – улыбнулся Фауст, усаживаясь за стол.

– Да… Да, учиться… Но мне уже почти тридцать!..

Поникший хозяин налил гостю горячий отвар из трав в небольшую кружку и пододвинул тарелочку с нарезанными колбасами.

– Ну и что, что тридцать? Учение, уважаемый Ханс, – это не вопрос возраста, это вопрос качества ума!

– Что?..

– То!

Быстро позавтракав, учёный вытащил из кармана свой карандаш и начертил прямо на столе формулу.

– Вот, это то, что касается ножа. Спасибо вам за гостеприимство, герр Шмидт.

Фауст положил на стол две золотые монеты.

– Надеюсь, мы с вами ещё увидимся.

– Да… Да, конечно…

Кузнец засеменил вслед за учёным на улицу.

– Но как же мне прочесть её?.. Это же…

– Ну, попросите кого-нибудь перевести её вам.

– Перевести… Так они же сами захотят… Того, её…

Фауст остановился и посмотрел на мужчину в упор.

– Скажите, Шмидт у вас есть дети?

– Да, четверо. Три мальчика и дочь.

– Они учатся?

– Да, конечно. Они мне помогают…

– Вы не поняли. Я не спрашиваю о помощи вам. Я говорю: они учатся чему-нибудь такому, чему вас не учил ваш отец? Они познают мир, науки, новые ремёсла?

– Нет, герр…

– Нет? Тогда что вы от меня-то хотите?

Окончательно растерявшийся хозяин вывел запряжённую повозку Фауста за ворота.

– Так что мне…

– Что делать?

– Да.

– Учиться самому и учить своих детей, дорогой Шмидт!

Хлестнув кобылу, учёный направил её в сторону почти заросшей колеи, ведущей в лес.

Щебет немногочисленных птиц, белки, прячущие последние запасы, – всё это действовало на учёного умиротворяюще. Фауст с удовольствием наблюдал за почти облетевшим осенним лесом. Вот-вот наступит зима. Остановив повозку, учёный слез и направился в чащу. Присев на корточки, он раздвинул опавшую листву и потрогал крошечный росток дуба.

– Ты-то мне и нужен, дружок!

Аккуратно окопав ямку, учёный достал растение и понёс его в телегу Положив дубок в небольшой мешочек, Георг собирался уже было сесть в коляску, как вдруг почувствовал что-то острое у своего горла.

– Тихо!

– Простите?..

Фауст хотел повернуться, но клинок ещё сильнее впился в его шею.

– Не дёргайся!

Голос мужчины был грубым, с явным южным акцентом.

– Я учёный…

– Пень толчёный! – сострил кто-то сзади.

Несколько голосов дружно гаркнули в некоем подобии смеха.