Юрий Богомолов - Мои опыты со словом

Это жажда встречи,
Той, в которой повезет
В устной русской речи.

Это чувство меры
Забежавшего вперед
Перед королевой.

Я пропал – хозяин плох,
Запах в сердце подсказал,
Ты же ввел переполох
Наших братьев, но все врал.

Я глотаю под мостом
Слезы горькие свои.
Ты глотаешь дым, потом
Пишешь странные стихи.

Я пропал, и ты пропал,
Я собака, ты нахал,
Бродским звался ты у нас,
Мне сказали, что я Макс.

Здесь только «я»,
И жизнь моя
Уложена лишь для
Кого-то умолять,
Чтоб можно было взять
Меня, такого пса.

Здесь может быть и «ты»,
И жизнь твоя
Уложена лишь для
Не принимать любой среды.

Когда же «зверь» тебя признал
И сделал брендом века?
Но мы, собаки, ищем тыл,
И кто бы, что бы ни просил —
Мы не заложим Человека.

И если не будет толка
От веры в себя и в Бога,
То значит, останется только
Предательство и свобода…

Я пропал, и ты пропал,
Я найдусь – о чем ты знал,
Мы похожи – кто сказал?
Ты найдешься – я мечтал,
В подтверждение – рычал,
Солнца выглянул овал,
Человеком Бродский стал…

Нет истока и конца,
Время было не всегда,
Потому и мы в итоге
Мнемся вяло на пороге…

Видим то, что нам сказали,
Вероятно, все же врали,
Часть надежды растоптали,
Часть души у нас украли…

Вот спустились мы с «небес»,
И увидели окрест,
Что Земля еще жива —

Просит помощи она,
Просит помощи у нас,
В чей она поверит глас.

И решили мы теперь
Распахнуть на Землю дверь,
Все сказать, не утаив,
Здесь подробно изложив.

Может быть, мы не всегда
Видим правду, но тогда
Лишь одно сказать мы можем —
Сделку с совестью отложим.

Я до сих пор все вижу в белом,
Ее открытые глаза —
Сестра пришла, к больной присела,
Мои негромкие слова…

Она при людях не стонала,
Держалась гордо и легко,
На удивленье персонала
С трудом, но пудрила лицо…

Твоя любовь к отцу и сыну
Была надежной, не слепой,
Вот почему в мою годину
Всегда советуюсь с тобой.

Мне мама руку протянула,
Прощаясь тихо у черты,
Ее ладошка лишь скользнула
У самой кромки красоты…

Моя мамулька, слышу ясно
Далеких предков голоса,
Твое духовное богатство
В потомках наших навсегда.

Одна бабулька говорила,
Когда сидел он на горшке,
Что есть в лесу «нечиста сила» —
Она является во сне.

Другая бабушка хитрее —
О том же вроде сказ вела
Про Бармалеев и Злодеев,
Но силу их не назвала…

Одна старушка в православье
Всю жизнь ходила с малых лет,
Другая бабка в Новой Вильне
Дала католикам обет.

Два океана христианства
Слились в генетике его.
«Нечистой силе» в ней пространство
Не смог бы выделить никто.

С тех пор все важные решенья
Не принимал он впопыхах
И неизбежные гоненья
Амортизировал в стихах.

«Там русский дух, там Русью пахнет», —
Сказал поэт в расцвете лет,
«Где русский дух, там черт зачахнет», —
Бабульки молвили в ответ.

Голубоглазых малышей
Отродьем грубо окрестили,
Забили в них до наших дней
Ущербный комплекс, оскорбили.

Химера скользкая без меры
С доверьем к детям подползла
И, прокусив сердца, успела
В трясине сгинуть навсегда.

Как тяжко детям было жить!
Бороться тайно с бесом,
Бояться искренне любить,
Бояться бегать лесом…

Он их страданья по судьбе
Взял так беспрекословно,
Что Ангел помешал беде
Разрушить род повторно!

Вперед и вверх – лети, святыня,
Сметенным отпуская грех,
Вперед и вверх – тебе, Россия,
Придется отвечать за всех…

За недосказанное слово
И одиночество души,
За Чичикова, Головлева —
За всю твою первооснову,
Но ты, пожалуйста, лети!

Вперед и вверх – взлетай же, диво!
Да сбрось ты крест свой гробовой,
Святая мать тебя простила,
Так хватит жертвовать собой!

Тогда, быть может, в одночасье
Погибнет скверна навсегда,
И облегченье, как причастье,
Пробьет народные сердца…

И человечней станет время
Твоих, Россия, сыновей,
Их геркулесовое семя
Планета примет веселей!

Тогда, конечно, в одночасье
Войдет Россия в берега,
И на обломках недовластья,
И на обломках чужевластья
Напишут наши имена…

Вперед и вверх – взлетай, Россия!

Березки плакали тихонько
На крайнем Западе Руси,
Никто не знал тогда, насколько
Их ранил гомон Сатаны.

Чтоб не засохнуть на корню
И не исчезнуть в русской ссоре,
Они вручили жизнь свою
Родным собратьям в диком поле.

И вновь славянская мечта
Сработала надежно,
Тысячелетия всегда
Встречали нас тревожно…

Как трудно чувства обнаружить
В обычных, будничных делах —
Так трудно цели обналичить
В своих непрошенных стихах.

Когда же все-таки растает
Слепая ночь в его душе,
Он, не смотря, всегда узнает,
Какая цель на вираже.

Она сидит в прицеле пушки,
Им наведенной на врага,
Она щекочет на макушке
И галопирует бойца.

Пороги министерств и ведомств
Вручную он пересчитал,
Сто раз чиновника не предал,
«Откаты» скользкие не брал.

Он в Южной Африке работал,
В Китае лекции читал,
В Сахаре обливался потом,
В Париже сладостно мечтал…