Алиса Гордеева - До первого снега

– Ну да, – пожимает он плечами как ни в чём не бывало. – Ты меня себе иначе представляла?

Мне так и хочется ему сказать, что я о нём впервые слышу, но что-то внутри заставляет промолчать: Тео – единственный, кто за эти дни мне просто улыбнулся и попытался помочь.

– Ладно, не отвечай! – усмехается он. – Я и сам знаю, что не красавчик. То ли дело Вик или Дани. Лучше расскажи, что случилось?

– В реку упала, – отвечаю сухо, понемногу отогреваясь в объятиях чужой куртки и рук Тео.

– Понятно, – смеётся парень и лукаво подмигивает, на долю секунды небрежным движением откинув чёлку назад.

– И что тебе понятно? – Ненавижу, когда надо мной потешаются, но и как следует рассердиться на Тео не получается: он какой-то слишком милый, добродушный и по-детски наивный.

– Всё! – хохочет Тео и немного ускоряется, чтобы не замёрзнуть окончательно. – Мика как раз чай заварила. Как чувствовала. Сейчас отогреваться будем.

– Мика?

– Ага, – кивает парень. – Тебя удивляет, что она умеет заваривать чай, или что?

– Меня в последние два дня уже ничего не удивляет. – Не знаю, как сказать, что понятия не имею, кто такая Мика, да и сам Тео тоже.

– Здесь всегда так холодно? – решаю сменить неудобную тему на универсальную.

– Да разве это холодно? – улыбается парень. – Вот в июле, в разгар зимы, действительно бывает весьма прохладно. Даже снег выпадает, хотя в этом году его было немного. А сейчас уже почти весна! Ты же, вроде, из Мадрида? Насколько я знаю, и у вас зимой не жарко.

– Ты слишком много знаешь!

– Ну да, – без ложной скромности соглашается Тео, когда мы проходим мимо пикапа Анхеля. – А вообще-то я рад, что ты приехала. Представляешь, мы с Микой порой сомневались в твоём существовании.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю его, а сама внимательно рассматриваю дом, который ночью приняла за развалюху. Нет, конечно, в сказочный дворец тот не превратился, но при свете дня выглядит всё же не так страшно: добротный, опрятный, из красного кирпича, с мощёными дорожками вокруг и аккуратно подстриженными кустами. Наверно, летом здесь, и правда, красиво.

– Не важно, заходи. – Радушный голос Тео прерывает мои размышления. Он распахивает дверь и пропускает меня вперёд.

Тут же по телу разливается долгожданное тепло, а носа касается лёгкий, приятный аромат имбиря и корицы. С благодарностью возвращаю парню куртку, а сама принимаюсь стягивать сырые кеды.

– Ты нашёл её! – раздаётся чуть поодаль медовый девичий голос, в котором слышится непритворная радость. Невольно перевожу взгляд и натыкаюсь на озорные карие глаза за стёклами очков в огромной оправе. – Привет! Я Мика!

Девчонка лет восемнадцати смотрит на меня в упор через бликующие стекляшки и лучезарно улыбается. Немного смешная и нелепая, с тёмными вьющимися волосами до плеч и милой родинкой над губой, одетая, как и все здесь, совершенно безвкусно и дёшево, Мика всё же кажется мне хорошенькой.

– Рита, – шевелю губами, не в силах от неё оторваться. Что-то во всей этой простоте делает девушку, стоящую напротив, чрезвычайно милой. Глупо, конечно, но она словно светится искренним счастьем изнутри.

– Я знаю, – щебечет она и подбегает ближе. – Проходи, чай готов. Дедушка рассказал, что ты умудрилась прилететь в одних шортах…

Улыбка внезапно сползает с её лица, а глаза встревоженно расширяются.

– Боже мой, а что стряслось?! – вопрошает она, видимо, заметив, в каком состоянии моя одежда.

– В реку упала, представляешь! – Тео вешает куртку на крючок, где висят ещё штук пять-шесть не менее поношенных вещей, а затем подталкивает меня пройти в глубь дома.

– Ну, ты даёшь! У тебя есть во что переодеться? Или, может, дать тебе что-нибудь из моих вещей? – Мика заботливо перехватывает мои руки, что‐то прикидывая в уме. Её теплая, нежная ладонь сжимает мою, холодную и грязную. При этом на лице девушки ни капли отвращения или неприязни – только переживание и участливое внимание. Она тянет меня на кухню, где за большим деревянным столом сидит Анхель.

– У меня всё есть, – спешу с ответом, но голос старика меня опережает.

– Микэла, нет у неё ничего. Одни шорты да сарафаны.

Сам Анхель, опершись локтями на столешницу, потягивает из огромной кружки что-то горячее, судя по тонким изгибам уходящего вверх пара.

– Тео, там Вик не попадался на глаза? – сделав очередной шумный глоток, интересуется старик.

– Нет, – мотает головой парнишка и садится напротив Анхеля. – Чего ему здесь делать?

Чувствую, как напряглась ладонь Мики. Бросаю на неё робкий взгляд и замечаю отчётливый румянец на щеках.

– Мика, не спи! – не церемонится Анхель. – Поищи для нашей гостьи что-нибудь похожее на одежду.

– Сейчас! – Девчонка тут же срывается с места и бежит к лестнице на второй этаж.

– Мне ничего не нужно! – кричу вслед, но мой голос тонет в басе Анхеля, адресованного на сей раз уже Тео.

– Странно, Тео! Странно. Я просил его заглянуть: разговор у меня к нему. – Ещё один глоток и глубокий выдох: – Мика, чего замерла? Тащи что-нибудь тёплое.

– А то ты не знаешь, дед, как на неё действует одно только слово «Вик»? – хохочет Тео и корчит девчонке смешную рожицу, отчего та краснеет до состояния переспелого помидора. – Ладно, мне на занятия пора.

– Давай, Тео, побегай. Вику скажи, что я его жду. Да и с Микэлой ему попрощаться не мешает.

– Ага, – схватив со стола зелёное яблоко, соглашается парень и, набросив на плечи всё ту же парку, выходит во двор.

– Утопиться хотела? Так тут мелко, – дождавшись, когда дверь за Тео закроется, начинает потешаться Анхель и жестом предлагает мне сесть рядом. – Поговорим?

Глаза деда прищурены, на лице кривая ухмылка. Послушно сажусь, но взглянуть на старика не решаюсь.

– Нет, просто упала, – бормочу, с упоением рассматривая замысловатый узор на скатерти. Мне неловко, что старик видел меня такой – потерянной, взбешённой, озлобленной на весь мир.

– Ну, может, это и к лучшему. Остыть тебе не мешает. Я так понимаю, Винсенто забирать тебя не планирует?

Улыбка моментально исчезает с морщинистого лица старика, а в голосе звучат обеспокоенные нотки.

– Нет, – произношу одними губами: эту битву я проиграла.

– Вот и славно! – Анхель стучит ладонями по столу. – Значит, будешь жить у нас. Давай, приводи себя в божеский вид и приходи завтракать, а то все уже поели, одна ты осталась!

– Все? – переспрашиваю я. Мне нужны ответы, догадок хватает и без того.

Старик поднимает на меня усталый взгляд, всё чаще и всё сильнее напоминая мне отца.

– Неужели Винсенто никогда не говорил о нас?

Я виновато мотаю головой. Странно: о своей семье забыл папа, а неловко отчего-то мне.

– Не простил, значит.

Старик понуро смотрит в окно, занавешенное тонкой шторкой, а у самого в глазах столько боли и отчаяния, что мне по-настоящему становится его жаль.