Алиса Гордеева - До первого снега

– Марио, ты глухой? Не мешай! – огрызаюсь в ответ. – Я никуда не поеду!

– Слушай, – нудит тот, – мне тоже не в кайф твоим извозчиком подрабатывать, но мать сказала, что это срочно. Так что хватит спорить, поехали!

– Эй, ты чего заладил? – От нежности Пабло не остаётся и следа. Чувствую, как он напрягается всем телом, готовый загрызть любого, кто посмеет нам помешать – Мать чья? Твоя! Вот и поезжай! Не мельтеши перед глазами!

– Рита! – не отступает Марио, чем начинает изрядно бесить. – У твоего отца проблемы. Большие. Прошу, поехали!

За окном спорткара Марио мелькают огни ночного города. Брат сосредоточенно смотрит на дорогу, продолжая игнорировать мои вопросы.

– Мне начинает казаться, что ты всё выдумал!

Я зла! До безумия зла на этого зануду, что молчит в ответ, а ещё на отца, который умудрился испортить мой вечер.

– Я же сказал, что не знаю подробностей. Лусия позвонила, просила приехать.

– Хватит, Марио, я это уже миллион раз слышала! Ты, как заезженная пластинка, крутишь одно и то же. Ради чего ты утащил меня с вечеринки? Давай, напряги мозги и выдави из себя что-то новое!

– Избалованная эгоистка! – выплёвывает зануда. – Достаточно ново для тебя?

– Идиот! – бросаю в ответ и отворачиваюсь к окну. Со званием брата я точно погорячилась!

– Почему ворота открыты? – вскрикиваю, стоит автомобилю заехать на территорию резиденции семьи Морено. – И что там за сияние?

Тычу пальчиком в сторону парковки, скрытой от чужих глаз пышной изгородью из цветущего олеандра. Яркие всполохи света, мигая, безжалостно разрезают ночное небо, намекая, что больше ничего в нашей жизни не будет, как прежде.

Безрассудно хватаю Марио за руку, стоит нам ступить на парковку возле дома. Мне страшно… нет, не так: меня пожирает дикий, безотчётный ужас, подкреплённый полнейшей неизвестностью и тремя полицейскими машинами с равнодушно переливающимися огнями на крышах.

– Что случилось? – дёргаю Марио, добиваясь ответа, но тот, ничего не говоря, тянет меня к дому.

– Марио, что с отцом?! – истерично кричу я. Его тупое молчание только усиливает мой страх.

– Сейчас узнаем, – бормочет он, слегка ускоряя шаг.

Дверь в дом распахнута настежь. На пороге замечаю двух полицейских, ведущих непринуждённую беседу. Их лица ничего не выражают, кроме полнейшего безразличия к происходящему. Всё верно: переживать должны мы, для них же сегодняшний вечер ничем не отличается от остальных.

– Что здесь происходит?! – бегу к ним, бросив Марио позади. – Что с папой?!

– Сеньорита Морено? – уточняет один из них, поправляя ремень под свисающим пузом.

– Да, это я! Объяснит мне кто-нибудь, что случилось?! – Скольжу взглядом по равнодушным лицам полицейских, всё сильнее погружаясь в отчаяние: они явно не горят желанием прояснять ситуацию. – С папой всё хорошо? Он жив? Господи, да почему же вы молчите?!

– Ваш отец жив, не волнуйтесь, – говорит второй, более поджарый, но не менее безразличный к происходящему страж порядка.

Вижу, что он готов сказать мне что-то ещё, но не успевает: в глубине дома раздаются чьи-то голоса и беспорядочные шаги, будто там, внутри, целая толпа народа в панике пытается покинуть здание. Перевожу взгляд за спины полицейских и невольно зажимаю рукой рот.

– Папа! – Мой истошный визг оглушает, но кроме отца, согнутого в три погибели, с руками неестественно отведёнными за спину и заключёнными в наручники, никто не обращает на меня внимания.

Срываюсь с места, чтобы подбежать к нему, узнать, что произошло, расцарапать физиономии полицейских, которые толпой окружают моего отца, словно опасного преступника. Но те двое на входе моментально реагируют, заключая меня в кольцо своих бездушных лап.

– Отпустите! Как вы смеете?! Не трогайте меня! – неистово бьюсь в их руках, не оставляя попыток прорваться к отцу. – Это какое-то недоразумение! Папа ни в чём не виноват! Отпустите его!

– Ну-ну! – хмыкает тот, что с пузом. – Разберёмся!

– Вы бы сначала разобрались, а потом врывались в дом к порядочным людям! – скалюсь, повернув заплаканное лицо в его сторону, пока отца под конвоем подводят все ближе и ближе.

На мгновение встречаюсь взглядом с родными, любимыми, самыми добрыми и отзывчивыми глазами отца. Но этого хватает, чтобы понять: мы обречены. Он ничего не говорит, не спорит, не вырывается. Покорно, с виноватым видом, понурив голову, позволяет полицейским вывести себя из дома, а затем увезти.

– Это какая-то ошибка! – бубню под нос, провожая взглядом караван полицейских машин.

Всё резко смолкает. Меня больше никто не держит. Рядом со мною вообще никого, только дикое ощущение опустошённости и вязкая неизвестность.

В полной прострации захожу в дом, глупо негодуя, что белоснежный глянец пола весь истоптан чужими грязными ботинками. Останавливаюсь по центру огромной гостиной и тихо плачу: я не знаю, что делать в подобной ситуации.

– Марио! – доносится со второго этажа голос Лусии. – Марио! Давай живее!

Вытираю слёзы, размазывая по лицу тушь, и спешу на голос мачехи.

– Что случилось? – спрашиваю, хватая её за лацканы дизайнерского пиджака из нежно-голубой шелковистой ткани. – Лусия, почему они увели отца?

– Потому что твой отец – вор! – выплёвывает она, небрежно сбрасывая мои руки со своего дорогущего костюма.

– Неправда! – мотаю головой, но Лусия делает вид, что не слышит.

– Марио, да где же ты?! – истерично кричит она, а я замечаю стоящий чуть поодаль от неё чемодан.

– Ты уезжаешь?! Сейчас?! Когда отца…увезли… когда ему… нужна помощь?!

– Рита! – нервно хохочет мачеха. – А что мне здесь делать? Твой отец идиот, он потерял всё! У него больше ничего нет! Этот дом арестован, все его счета заморожены, сам он теперь будет гнить за решёткой не один десяток лет! Марио, такси уже приехало! Шевелись, мальчик мой!

– Так нельзя! Ты не можешь вот так взять и уехать! – У меня перехватывает дыхание от услышанного. – Отцу нужна помощь! Уверена, вышло недоразумение.

– Недоразумение – это мой брак с твоим отцом! Знай я, что за человек этот Винсенто, никогда и близко не подошла бы к нему. Но ничего, уже завтра я подаю на развод. Этот брак ничего мне не принёс, кроме бесцельно потраченного времени и нервов!

Наигранно поправив копну каштановых волос, Лусия хватает за ручку чемодан и спешит к лестнице.

– Не уезжай! Не сейчас, – вновь цепляюсь за шелковистую ткань её костюма, купленного тем самым идиотом, что якобы разрушил её жизнь. Можно подумать, до брака с моим отцом она купалась в роскоши! Как бы не так! До того как эта расчётливая стерва попала в нашу семью, она не могла отличить обыкновенный пиллинг от шоколадного обёртывания. Зато сейчас, одетая с иголочки, изнеженная спа-процедурами, вся в золоте и бриллиантах, она безжалостно бросает моего отца в беде. Дрянь! Какая же она дрянь!