Алиса Гордеева - До первого снега

Скорчив недовольную гримасу, Лусия вновь сбрасывает с себя мои руки, а затем с высоко задранным носом идёт прочь. Стук её каблуков бьёт в самое сердце, окутывая его пеленой разочарования и невыносимого ужаса. Остаться одной перед непосильными проблемами в шестнадцать – то ещё удовольствие!

Смотрю вслед изящной фигуре Лусии, не веря своим глазам: это просто сон – кошмарный, нелепый, нереальный! Вот только как бы сильно я ни щипала себя, проснуться не получается!

Следом за бездушной стервой спешит её зануда-сынок. Гад держит под мышкой ноутбук последней модели, который мой отец подарил ему на день рождения.

– Крысы! – ору им в спины. – Крысы поганые!

Но они меня не слышат. Не оборачиваясь, выходят на улицу, пока мои слова растворяются в тишине огромного пустого дома. Больше не нашего дома.

***

– Мам, – всхлипываю, прижимая к уху мобильный. – Мне страшно! Очень!

Подтянув колени к груди, сижу на широком подоконнике в пока ещё своей комнате и наблюдаю, как водитель такси старательно впихивает чемодан Лусии в багажник.

– Погоди, Рита, успокойся! – Взволнованный голос матери то и дело прерывается детским плачем: я позвонила не вовремя. – Что значит – арестовали Винсенто? За что?

– Я не знаю, не знаю! – Упираюсь лбом в стекло, провожая взглядом растворяющиеся в темноте огоньки фар. – Ты приедешь?

– Рита! – начинает возмущаться мама. А я знаю наперёд, что она мне откажет – мягко, сославшись на новую дочь от нового мужа.

– Ты же понимаешь, что я не могу, – в очередной раз ищет она оправдания своей нелюбви. – Милая моя, у Мари лезут зубки, как же я её оставлю? А тащить годовалого малыша через всю страну… ну, сама подумай!

У Мари куча нянек, красавец-отец и вполне себе молодая бабушка, но мать словно не помнит о них, точнее, забывает, что я тоже её дочь. Мои проблемы всегда были ей чужды.

Мне было лет шесть, когда мама, вот так же, как сегодня Лусия, собрав чемодан, решила переехать в Барселону – одна, без меня. Ей не хватало свободы, приключений, внимания. А мне не хватало её. В шесть лет сложно понять, что такое развод, но ещё сложнее его принять.

Отец был готов на всё, чтобы меня отвлечь: лучшие игрушки и всевозможные развлечения, самые изысканные наряды и бесконечная череда психологов. Мои истерики сводили его с ума, мои слёзы кислотой разъедали его сердце. Но, увы, запредельная тоска в моих глазах множилась ежедневно, наплевав на все его старания. Парадокс: мне нужна была только мама, но ей не была нужна я., Впрочем, по прошествии многих лет мало что изменилось.

– Да, я… я всё понимаю, мам… – К горлу подступает горький комок слёз: ни черта я не понимаю! Не хочу понимать, как и решать взрослые проблемы! – Я просто не знаю, что мне теперь делать, кому звонить, о чём просить, как помочь отцу!

– Подожди немного, Рита. У Винсенто целая армия адвокатов. Вот увидишь, уже завтра он будет дома и со всем разберётся. Ну же, успокойся!

– А если нет, мам? Не думаю, что Лусия так быстро сбежала бы из-за ерунды.

– Рита, от твоего отца и не за такое женщины сбегали, так что не принимай близко к сердцу. Грош цена твоему отцу, если завтра же он не вернётся домой! Хотя ему и так цена не больше.

Закрываю глаза и мотаю головой: она ошибается! Мой отец самый лучший! Намного лучше, чем она!

Вновь вспоминаю своё детство без мамы. В тот сложный период со мною был только он, но после её побега даже всемогущий, властный, влиятельный Винсенто Морено оказался бессильным перед детскими слезами. Отец ломал голову, пытаясь найти выход, проклинал мою мать, обречённо наблюдая, как я таяла на глазах, но рук не опускал. Я перестала толком есть, играть, разговаривать. а потом и плакать. Но мама так и не вернулась.

Именно тогда отец научился любить меня за двоих. Именно тогда он, в принципе, научился любить. А я узнала, что из любой ситуации, даже самой патовой, всегда есть выход.

Отец забыл о работе и неотложных делах, перенёс важные встречи и сменил строгий костюм-тройку на удобные джинсы. Мы бесконечно много гуляли, вместе готовили и дрессировали взятого из приюта лохматого щенка колли. Отец помогал мне строить дома для кукол, рисовать смешные рожицы и даже запросто обыгрывал меня в твистер. Каждое утро он прижимал меня к сердцу, раскачивая из стороны в сторону, и шептал, как сильно любит. А перед сном читал добрые сказки и обещал, что всегда будет рядом. Всегда!

Я так привыкла к его любви и заботе, что со временем перестала их замечать. Простила маму, которая спустя полгода вольной жизни вспомнила обо мне. Отдалилась от отца, устав от его чрезмерной опеки и постоянных наставлений.

Вот только сейчас, скрючившись возле окна с зажатым в руках мобильным, из которого всё ещё доносится недовольный голос матери, обливающий грязью отца, в унылом одиночестве, посреди совершенно пустого дома, я тихо глотаю слёзы и мечтаю о сущей мелочи: обнять своего старика и сказать, что тоже его люблю.

***

В одном мама оказалась права: утром отец вернулся – помятый, осунувшийся, с потухшим, безжизненным взглядом.

***

Кручу в руках чашку с давно остывшим кофе, не в силах поверить в слова отца.

– Пап, скажи, что всё будет хорошо, – прошу в сотый раз. – Неужели твои адвокаты не могут ничего сделать?

– Прости, родная, – бормочет он, не смея поднять на меня глаз. – Я всё испортил.

Так просто: «Я всё испортил». Только под этими словами скрывается вся наша жизнь!

– И что теперь, пап?

– Они не оставили мне выбора, дочка: либо я помогаю следствию, либо меня посадят. В первом случае я смогу сохранить дом, часть активов и со временем вернуть всё обратно, но…

– Ты выбрал первое, правда? – с надеждой смотрю на его угрюмое, но такое родное лицо.

– Да, Рита. Прости.

– За что ты извиняешься, пап? Всё правильно! Поможешь им, и всё вернётся на круги своя.

– Ты не понимаешь, Рита…

– Так объясни!

Отец вздыхает, но продолжает молчать. Слова камнем застревают у него в горле. Он словно не уверен, что мне стоит знать. И всё же, пересилив себя, говорит:

– Те люди, которые их интересуют, они… они очень опасные, Рита.

– И что? Ты боишься, верно?

– Боюсь, – соглашается папа. – За тебя боюсь, дочка. Я смогу помочь следствию, но только в том случае, если буду уверен, что ты в безопасности. Тебе придётся на время уехать, Рита.

– На время? – Перспектива не из лучших, но ради отца я готова ещё пару недель потусить у матери.

– Примерно на год…– обрывает мои надежды старик.

– Что?! – Чашка выскальзывает у меня из рук и с брызгами приземляется на стол, но ни я, ни папа этого не замечаем. – Ты выпроваживаешь меня к маме на целый год?! Ну нет, пап, пожалуйста! Мне хватило лета! Я больше не смогу с ней! Здесь вся моя жизнь: школа, Ками, Пабло! Прошу, папа!