Максим Забелин - Штурм России

Что до алюминия, что именно он помогает творить возмездие! Канистру находят, на ней отпечатки пальцев, ловят киллера, тот колется, выходят на заказчиков, но у них – железное алиби и стальные нервы! Раз, два, железное алиби на поверку оказывается сплошной ржавчиной, стальные нервы сдают при одном только виде детектора лжи! Сталь и железо – устаревшие понятия. Они пришли к нам из прошлого века и теперь должны уступить место более точным и совершенным формулировкам. Если бы у них были алюминиевое алиби и алюминиевые нервы, их отпустили бы через пять минут.

Я ввожу крылатые фразы прямо здесь, и отсюда они разойдутся по миру:

Он холоден как алюминий! Ему бы гнуть алюминий!! В его глазах алюминиевый блеск!!! Ну и т.д., и т.п.

Я, надеюсь, убедительно доказал, что бензин и алюминий – основы основ для настоящего мужчины. Многие начнут оспаривать эту очевидную истину, вводя в систему мужских жизненных ценностей любовь, семью, еду и прочую чепуху. Но посмотрите, кто эти многие?! Это говорят нам женщины. Они терпеть не могут ни бензин, ни алюминий! Выйдете на заправке из машины. Сами возьмите в руки пистолет, и сами вставьте его в бензобак. Остерегайтесь! Заправщик, который должен делать это за Вас, будет очень недоволен! Держите пистолет голыми руками, даже если на улице зима, и слушайте, потому что нет приятнее звука, чем журчание мощной бензиновой струи, бьющей из горловины пистолета! И вот вы садитесь обратно в машину, и теплый салон заполняет этот запах. Чудесная смесь бензина и алюминия. Но Ваша жена ненавидит этот запах, она сначала просит, затем настаивает, а потом требует, чтобы вы открыли все окна настежь и проветрили салон!.. Теперь вы убедились? Женщинам этого не понять. Бензин и алюминий для них – пустой звук.

Шофер «лады» – Василий, да какой там Василий – Вася Ярчик, всецело оправдывая свою фамилию, был яростным приверженцем этой теории. Она была для него аксиомой, прописной истиной, не подвергавшейся никакому сомнению. За нее он готов был начать спор с самым образованным и начитанным человеком своего времени. Теперь же он, постоянно оборачиваясь и жестикулируя обеими руками, излагал ее на жуткой русско-английской смеси двум иностранцам, которые испуганно кивали, лишь бы только вернуть его внимание опять на дорогу. Всего полчаса назад он весьма ловко встретил их в Шереметьево, распихав зазевавшихся конкурентов и подскочив к Густаву с милой улыбкой, когда тот едва появился в дверях перед группой встречающих Таллиннский рейс.

– Такси, мусье… о, икскьюз ми, сер?!

Вася был доволен. Похоже, проповедники – а род занятий этих благословенных людей он определил моментально по одному только выражению лиц – действительно раньше никогда не бывали в Москве и главное совсем не считали деньги. Они даже не моргнули, когда он сообщил им цену. Теперь Вася катил по ленинградке, выжимая из самой новой и перспективной отечественной модели (без кондиционера и с механическими стеклоподъемниками) почти 100 % ее полутора-литровой души.

Вы в Москве, господа. Сколько удивительных рассказов и прекрасных воспоминаний дарил вам каждый, кто хоть раз побывал здесь! Ожидание большого и чудесного праздника не покидает вас, когда вы из окна автомобиля смотрите на стальные своды мостов, каменные набережные, широкие проспекты и бесконечные потоки счастливых улыбающихся людей. Столица живет и дышит, но воздух чист и прозрачен. Нет, из окна автомобиля вы не увидите, как скинхеды громят рынки, а «черные» мовсесы-жоры-мамуки испуганно удирают, таща за собой груженые телеги и теряя по дороге спелые помидоры; вы не увидите, как дородный старшина в метро отбирает деньги у щуплого приезжего, потому что регистрация у него все равно липовая и жаловаться ему некуда; вы не увидите, как на небольшой площади у железнодорожной платформы сидит сидит одноногий бородатый мужик с гармошкой и орет «Шумела буря, ивы гнулись!», пытаясь перекричать проходящий мимо без остановки «скорый».

Нет, господа, для вас Москва останется сказкой, в которой старые здания завораживают великолепием и роскошью, церкви ослепляют золотом истинной веры, а Петр Первый горделиво протягивает руку над городом, который он, надо признаться, всю жизнь люто ненавидел .( *По мнению Критика, это весьма сомнительный факт, не имеющий прямых доказательств) .

«Лада», срезав пол-перекрестка на мигающий зеленый, через 2 сплошные проскочила в полупустой переулок. Вася, как мог, исполнил немного странные просьбы пассажиров. Требовалось место, где а) нет полиции и б) много заблудших душ. Это был не Рэдиссон, не Балчуг, не Метрополь. И Вася привез их в то место, где однажды, заняв у приятеля денег, снял одноместный номер, в котором с полной и угреватой, но готовой на все одноклассницей Людой, открывал первые страницы азбуки любви. Завершилось это все свадьбой через 4 месяца и совместным проживанием с крепкой тещей в однокомнатной квартире.

Места, более точно соответствующего требованиям, он найти бы не смог и поэтому, получив сверху еще денег, срочно ретировался.

Гостиница, в целях привлечения иностранных гостей (в основном азербайджанцев с соседнего рынка) называлась дорогим импортным словом «Kuzminkee». Надпись на фасаде была выполнена в лучших традициях афиш кинотеатров 80-х годов: холст, водоэмульсионка, неизв. художник конца ХХ века. Войдя внутрь, наши герои были встречены со всем однозвездочным почтением и радушием. Дядя Шура, охранник, швейцар и носильщик по совместительству, развалившийся на стуле, оторопело протер глаза и убрал ноги из прохода. Администратор Валентина, отложив в сторону «Крылья Голубки» на месте, где «их губы встретились», напряженно замерла. Очкастый меняла Коля с табличкой «бир сом, бир сум, бир манат = 23 коп» оторвался от калькулятора. А в противоположном углу прервался важный спор двух сутенеров, Вовы Зубатого и Лени Шейфеля, которые тут же вперили хищный взгляд в потенциальные жертвы.

– Ми хоти жить! – неожиданно точно произнес Гёйсе, оказавшись в самом центре этого пристального внимания и пропустив слово «здесь», – Ми – луди церква!

– Будьте добры, номер, поскорее, – сказал Густав, который хотя и строил из себя проповедника, но вполне точно подмечал происходящие вокруг метаморфозы.

Зал ожил. Из дальнего угла к ним перебежками приближался меняла, повернув табличку другой стороной «$ – Є – rubles», Шейфель коротко и громко свистнул, сообщая таким образом своим подопечным о готовности номер один, а не по годам шустрый носильщик уже пристраивался к сумке Гёйсе, которую тот закинул за спину.

– Господа желают два номера? – откашлявшись, приятным голосом спросила Валентина и при этом подняла средний и указательный пальцы вверх, пытаясь быть наглядной. И не успел Густав открыть рот, как мистер Пюйкенненн взял инициативу на себя.